II Романовские чтения. Веневский уезд - крымская война Павел Степанович Нахимов

Л. Н. Новожилова

ст. научный сотрудник Костромского музея-заповедника

«За веру, царя, и Отечество»

Полковые знамена и ротные знаки костромских ополчений из фондов Костромского музея-заповедника

В 1991 году в музей пришло письмо от внука одного из офицеров 503 дружины Костромского ополчения времен первой мировой войны. Его дед- Ратьков Дмитрий Михайлович- капитан, а затем подполковник принимал участие в формировании дружины, прошел с ней через всю войну, а в 1918 году вернулся на родину в ус. Рождествено возле Плеса. Автор письма спрашивал, можно ли увидеть и поклониться знамени 503 дружины, которое, по свидетельству его матери, находилось в исторической экспозиции музея-заповедника. Вот это письмо и побудило более внимательно и серьезно заняться историей музейных коллекций и, в частности, историей знамен костромских ополчений XIX – нач. XX в.в., а так же и историей самих ополчений.

На протяжении многих лет существования краеведческой экспозиции музея-заповедника, располагавшейся еще в стенах Ипатьевского монастыря, экспонировались несколько знаков и знамя в разделах по истории Отечественной войны 1812 года и Крымской войны (1853–1856 гг.). О них было известно только то, что знамена принадлежали ополчениям, сформированным в Костромской губернии в эти тревожные для страны годы. Но когда и при каких обстоятельствах они оказались в музее, где хранились раньше – эти вопросы долгое время оставались загадкой.

История Костромского ополчения 1812-1815 гг. частично известна по публикациям, как в современных, так и в дореволюционных изданиях 1 . Сбор воинов Костромского ополчения начался 1 сентября 1812 года. Формирование народной военной силы шло медленно. Среди дворян, призванных на офицерские должности, нередки были случаи уклонения от призыва на службу. Некоторые помещики поставляли непригодных для службы в ополчении крестьян – физически слабых, больных, старых, плохо обмундированных. Участие крепостных крестьян в ополчении рассматривалось как результат пожертвования их владельцев в той мере, в какой помещики жертвовали в ополчение другие виды своего имущества. Самой сложной была проблема вооружения ратников.

Вооружение, обмундирование и продовольственное снабжение ополчения проходило на средства, как добровольное пожертвованные населением, так и обязательные взносы дворян, сельских крестьянских общин и ремесленников. Все костромские сословия участвовали в подготовке ополчения:

В поход костромские ополченцы выступили только15 декабря 1812 года. В состав ополчения вошли 4 пехотных и 1 конный полки, всего 10800 человек. Полки делились на батальоны и роты. Губернским командующим Костромской военной силы был утвержден генерал – лейтенант П.Г.Бардаков, отличившийся еще в походах А.В.Суворова, при штурме крепости Очаков и в сражении при Рымнике. Костромское ополчение, входившее в состав Поволжского ополчения III округа под командованием генерал – лейтенанта графа П.А.Толстого, в военных действиях 1812 года на территории России не участвовало.

13 сентября 1813 года костромичи прибыли на место своего назначения – крепость Глогау в Силезии. Общее командование над всеми ополченскими частями, а под Глогау сражались полки не только Костромского, но и Рязанского, Симбирского, Нижегородского и Казанского ополчений, было возложено на П.Г.Бардакова. Он проявил себя опытным военачальником: под его непосредственным руководством крепость была осаждена по всем правилам военного искусства – создана единая блокадная линия вокруг Глогау. Наступившие осенние холода отразились на ратниках. В полках начались массовые заболевания, обмундирование пришло в ветхость. Несмотря на все невзгоды и лишения, ополченцы стойко несли осадную службу и совершали дерзкие вылазки. Ключи от крепости Глогау, капитулировавшей союзному российско-прусскому войску, русскому императору Александру I преподнес костромич – бригадный командир костромского ополчения С.П.Татищев. В приказе от 10 октября 1814 года командующего блокадными силами при Глогау генерала Розена получили высокую оценку боевые подвиги ополчения: «Вы, ополчившись (…) на защиту Отечества, горя усердием и ревнос-тию с неутомимым терпением преодолели все трудности (…), во время суровой зимы, на биваках, отражали сильные покушения неприятеля, сбили его передовые посты (…), принудили к сдаче знаменитую крепость, чем снискали всеобщую похвалу и достойное уважение (…)»2

В начале февраля 1815 года Костромское ополчение вернулось в Кострому, где при большом стечении народа на главной площади в Успенском соборе состоялся благодарственный молебен.

Каждая рота, входившая состав полка имела свой ротный знак. Знаки, которые сейчас хранятся в музее заповеднике, представляют собой небольшого размера холст, на котором с одной стороны изображен вензель императора Александра I. На другой стороне в центре – герб Костромы Павла I (щит с крестом и месяцем). Выше герба – надпись «Костром.ополчение» и номер полка, ниже – номер батальона и роты (например, «4-го полка 2-го баталиона 3-й роты») 3 .

В отчете Костромского Научного общества по изучению местного края за 1922 год проходит информация о поступлении в областной музей знамен 1812 года из губернского революционного трибунала. 1 марта 1922 года в книге поступлений в музей была сделана запись под номером 1606: «Из Губревтрибунала: батальонные значки ополчения 1812 года. Полуистлевшие, изорванные, рамки разбитые» 4 Всего поступило 10 значков. Знаки были на древках. Их поставили на учет и занесли в инвентарную опись фонда «Оружие», составленную в 1-ой половине 20-х годов XX века. Напротив записи о знаках в инвентарной описи позже появилась отметка «Списаны… 20 сентября 1955 года». Но, не поднялась рука у музейщиков, избавиться от предметов, свидетельствующих о ратных подвигах костромичей в те далекие годы, да и редки подобные раритеты в местных музеях.

В 1955 году в музее-заповеднике были заведены новые инвентарные книги и книги поступлений, предметам даны новые номера. Информация же об источниках поступления вещей, за редким исключением, в новые документы внесена не была. Ныне знаки Костромского ополчения 1813-1815 гг. хранятся в фонде «Ткани». Часть из них можно увидеть на экспозиции «Воины и войны» в здании гауптвахты. В советские годы они были укреплены, но, тем не менее, нуждаются в тщательной реставрации.

Одновременно со знаками 1812 года из ревтрибунала было передано в музей еще 6 знамен костромского ополчения, но эпохи Крымской войны. «Знамена ополчения 1853 года из зеленого шелка-сырца на древках с кистями кроме одного и с орлами наверху древка. Полуистлевшие» – это запись под номером 1607 в книге поступлений за 1922 год 5 . Знамена также были внесены в инвентарную книгу в фонд «Оружие», одно из них было списано, но оставлено в музее. Из шести, действительно полуистлевших, огромных полотнищ, усилиями первоклассного реставратора, были возвращены к жизни и возможности экспонирования пока два 6 . Они представлены на экспозиции «Воины и войны» и на выставке «Русские императоры в Костроме» в Романовском музее. На каждой стороне знамени изображен ополченский крест с вензелем императора Николая I и надпись «За веру, царя и Отечество». На одном из знамен сохранилась металлическая пластина с записью «Костромского ополчения знамя ¹150-й дружины, получено в дружину 10 июля 1855 года, освещено 14 числа, в походе было от города Чухломы до города Пиотркова, Варшавской губернии и обратно, сдано из дружины в Костромской Кафедральный Успенский собор, сентября 30 дня 1856 года. Начальник дружины майор Денисьев, Адъютант прапорщик Белихов.»7

По окончании войны по Высочайшему указу знамена дружин ополчений были помещены в кафедральные соборы губернских городов «на память потомству»8 . Следует добавить, что в некоторых губерниях дружины получали перед походом знамена ополчения 1812 года, хранившиеся после Отечественной войны в местных соборах. Следовательно, и знаки первого костромского ополчения находились в кафедральном соборе. После закрытия Успенского собора все хранившиеся там воинские реликвии были переданы в областной музей.

Долгое время информация о формировании ополчения в Костромской губернии в годы Крымской войны, и о том, где оно несло ратную службу, не встречалась. Ситуация для автора данного исследования прояснилась в нач. 90-х гг. XX века после работы с документами областного архива, которые вновь постепенно становились доступными, были открыты новые интересные документы9 .

Для руководства формированием ополчения был создан губернский комитет ополчения. Офицерский корпус набирался из костромских дворян. Часть из них вступала в ополчение по собственному желанию, осознавая возложенный на них долг. Среди основной массы дворянства патриотического настроения не было. Неизвестный автор рукописи «Из воспоминаний об ополчении 1855 г.» 10 , по-видимому, сам участник ополчения, в своих заметках рассказывал о том, как проходили выборы дворян в костромское ополчение, и какие проблемы в связи с этим возникли, с какой «охотой’ шли костромские дворяне в ополчение, и чем это было вызвано. Впервые рукопись была опубликована в 1995г. 11 Наблюдения, сделанные автором, подтверждаются архивными документами.

Многие дворяне отговаривались от службы под предлогом болезней или просто не являлись на службу. Нельзя было выбирать в ополчение лиц, состоящих под судом и следствием. Этим воспользовались губернские, а так же и уездные чиновники, преданные суду за упущения по службе. Они бросились в Уголовную палату с просьбой о том, чтобы приостановить решение своих дел.

Кроме патриотически - настроенных и сознательных дворян в ополчение поступали и те, кто, промотав состояние, не знали, что дальше делать. Иные решили променять невидную карьеру губернского чиновника на офицерский чин и эполеты.

Больше половины офицеров ополчения понятия не имели о военной службе. Из 20 офицеров Варнавинской дружины ¹ 152 в прошлом были военными 10 человек, в военных походах участвовали ранее лишь трое. Возраст офицеров дружины был от 21 года до 60 лет, большинство составляли лица до 40 лет 12 . Период с 1815 по 1853 год в истории России не был насыщен масштабными военными событиями, и набраться опыта молодым дворянам не представлялось возможным.

Основной состав ополчения состоял из крестьян и мещан. Поставка крестьян в дружины шла за счет их владельцев. Они должны были вносить деньги на обмундирование, продовольствие, фураж, жалование. По желанию часть взносов можно было вносить натурой. Помещики старались сбыть с рук старых, нерадивых, неблагонадежных крестьян. Среди крестьян распространились слухи, что всех ополченцев после войны освободят от крепостной зависимости. Поэтому многие из них самовольно уходили от помещиков в город, чтобы записаться в ополчение.

Ополчение формировалось нелегко. Не хватало ратников, обмундирования, продовольствия, имущества для обозов. Отдельные члены губернского комитета ополчения злоупотребляли служебным положением 13 . К лету 1855 года было сформировано по уездам 10 дружин. По сведениям на 23 мая 1855 года общая численность Костромского ополчения составляла 11003 человека нижних чинов из мещан и крестьян и 199 офицеров из дворян14

Начальником костромского ополчения по просьбе дворянства был утвержден действительный статский советник Федор Иванович Васьков. Он был участником Отечественной войны 1812 года, в чине поручика сражался под Смоленском и в Бородинской битве был ранен, принимал участие в заграничном походе русской армии в 1813–1814 гг. Позже исполняющим обязанности начальника костромского ополчения был назначен полковник Пасынков, а затем граф Игельстром.

С 12 июля по 4 августа 1855 года костромичи провожали дружины в поход. Под звуки горнов и барабанов, с развивающимися знаменами выступили дружины в поход. Предварительно каждое знамя было торжественно освещено 15 .

Губернаторы, уездные и губернские предводители дворянства тех губерний, в которых собирались ополчения, за их формирование получили Высочайшую благодарность. Но за «дурную» экипировку ополчения костромскому губернатору и губернскому предводителю дворянства был сделан Высочайший выговор 16 . В Варшаве на смотру при приеме костромского ополчения генерал Сумароков устроил разнос начальнику ополчения.17 .

Костромичи не участвовали в военных сражениях Крымской войны. Некогда дружественная Австрия вместе с Пруссией стали проявлять агрессивные устремления и выдвинули к границе Российской империи войска. Император Николай 1 вынужден был сосредоточить в Польше и юго-западном крае часть сил. В помощь действующей армии в Царство Польское и было направлено Костромское ополчение. Дружины располагались в Варшаве (Александровская цитадель), Бобруйске, Петркове. Ополченцы несли караульную службу, занимались боевой подготовкой, изучением воинского устава. Программа занятий фронтового образования дружин Костромского и Ярославского ополчений предполагала непосредственное обучение «паль6е» (стрель6е) лишь один раз в неделю. Все остальное время занимали ружейные приемы, расчет ратным колоннам, рассыпной строй, маршировка и т.п. В воскресенье дозволялось после полудня «собираться в кружки по-ротно и петь песни» 18 .

20 марта 1856 г. был подписан мирный договор. Вскоре был издан приказ о роспуске Государственного подвижного ополчения. Знамена дружин предписывалось сдать в ближайшие арсеналы 19 . Но, уже 5 мая 1856 года, император отменил это распоряжение и приказал все знамена поместить «для всегдашнего хранения в соборах губернских городов»20 . После возвращения дружин на родину знамена были переданы в кафедральный Успенский собор.

Но боевая служба знамен Костромского ополчения Крымской войны не закончилась. В 1914 году, вскоре после начала первой мировой войны, в губернии вновь началось формирование ополчения21 . 14 ноября 1914 года на Сусанинс-кой площади был совершен благодарственный молебен, после которого трем пешим дружинам были переданы знамена Костромского ополчения 1855 года из кафедрального Успенского собора 22 . Эти три знамени с полей сражений первой мировой войны в Кострому уже не вернулись.

Примечания

1 Записки о костромском ополчении // Вестник Европы. 1815. Ч. 81. ¹ 12; Виноградова С. Боевой путь Костромского ополчения 1812–1815 /Костромская старина. 1995. ¹ 7. С. 20–24; В Наполеона грозный век. Записки о Костромском ополчении. Из дневника П. Г. Бардакова. Публикация подготовлена Виноградовой С. Г. // Губернский дом. 1996. ¹ 5. С. 32–37.

2 Записки о костромском ополчении. С. 310–311.

3 КМЗ ВХ 101-104, ВХ 1156, ДВХ 15 …

4 КМЗ Книга поступлений ¹ 27: «Запись пожертвований и поступлений в музей различный вещей в 1918 году и в последующие годы». С.98 об.

6 КМЗ КОК 7242.

7 КМЗ КОК 7242.

9 Новожилова Л.Н. Костромское ополчение 1855–1856 гг. // Провинция как социокультурный феномен: сб. науч. тр. участников XVIII конференции. Кострома, май 2000 г. Кострома: КГУ им. Некрасова, 2000. Т. 1. С. 49–53.

10 ГАКО, ф. 558, оп. 2, д. 89.

11 «Тихое море провинциальной жизни было взбаламучено»: Из воспоминаний об ополчении 1855 года / вступ. ст. Л. Новожиловой // Губернский дом. 1995. ¹ 6. С. 48–53

12 ГАКО, ф. 1009, оп. 1, д. 104.

13 ГА РФ, ф. 109, д. 445, л. 19–21.

14 ГАКО, ф. 1009, оп. 1, д. 48.

15 Андроников П. Освещение знамен Костромской и Буйской дружин Костромского ополчения / Костромские губернские ведомости. 1855. ¹ 32.

16 РГВИА, ф. 12281, оп. 1, д. 1, л. 137.

17 Колюпанов Н. П. Из прошлого // Русское обозрение. М. 1895. ¹ 6. С. 598–599. В 1850–1857 гг. служил чиновником Палаты Государственных имуществ в Костроме.

18 ГАКО, ф. 1009, оп. 1. Приказы по Костромскому ополчению 1855 г.

20 Положение о роспуске государственного подвижного ополчения от 5 апреля 1856 года // Костромские губернские ведомости.1956. ¹ 11. 2 июня.

21 Григоров А. И. Костромское ополчение в великой войне 1914–1918 гг. // Романовские чтения. История российской государственности и династия Романовых: актуальные проблемы изучения // материалы конф. Кострома 29–30 мая 2008 г. Кострома, 2008. С. 241–256.

II Романовские чтения. Центр и провинция в системе российской государственности: материалы конференции . Кострома, 26 - 27 марта 2009 года / сост. и науч. ред. А.М. Белов, А.В. Новиков. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова. 2009.

Оборона Севастополя (1854-1855). 14 сентября союзная армия заняла Балаклаву, а 17 сентября подошла к Севастополю. Главная база флота была хорошо защищена с моря 14 мощными батареями. Но с суши город был укреплен слабо, поскольку по опыту прошлых войн сформировалось мнение о невозможности высадки в Крыму крупного десанта. В городе находился 7-тысячный гарнизон. Создавать укрепления вокруг города пришлось уже фактически перед самой высадкой десанта союзников в Крыму. Огромную роль в этом сыграл выдающийся военный инженер Эдуард Иванович Тотлебен. За короткий срок с помощью защитников и населения города Тотлебен совершил, казалось, невозможное - создал новые бастионы и другие укрепления, которые опоясали Севастополь с суши. Об эффективности действий Тотлебена свидетельствует запись в журнале начальника обороны города адмирала Владимира Алексеевича Корнилова от 4 сентября 1854 г.: "В неделю сделали больше, чем прежде делали за год". В этот период буквально из-под земли вырос остов той системы укреплений, которая превратила Севастополь в первоклассную сухопутную крепость, сумевшую выдержать 11-месячную осаду. Начальником обороны города стал адмирал Корнилов. "Братцы, царь рассчитывает на вас. Мы защищаем Севастополь. О сдаче не может быть и речи. Отступления не будет. Кто прикажет отступать, того колите. Я прикажу отступать - заколите и меня!", - так звучали слова его приказа. Чтобы не допустить прорыва неприятельского флота в севастопольскую бухту, у входа в нее было затоплено 5 линейных кораблей и 2 фрегата (впоследствии для этого был использован еще ряд судов). С кораблей на сушу поступила часть орудий. Из флотских экипажей (всего 24 тыс. чел.) было сформировано 22 батальона, что усилило гарнизон до 20 тыс. чел. Когда союзники подошли к городу, их встретила пусть и недостроенная, но все же сильная система укреплений с 341 орудием (против 141 в армии союзников). Союзное командование не решилось с ходу атаковать город и приступило к осадным работам. С подходом к Севастополю армии Меншикова (18 сентября) городской гарнизон вырос до 35 тыс. чел. Сообщение Севастополя с остальной Россией сохранилось. Для захвата города союзники использовали свою огневую мощь. 5 октября 1854 г. началась 1-я бомбардировка. В ней приняли участие армия и военно-морской флот. С суши по городу вели огонь 120 орудий, со стороны моря - 1 тыс. 340 орудий кораблей. Этот огненный смерч должен был разрушить укрепления и подавить волю их защитников к сопротивлению. Однако безнаказанного избиения не получилось. Русские ответили точным огнем батарей и корабельных орудий.

Жаркая артиллерийская дуэль продолжалась пять часов. Несмотря на огромное превосходство в артиллерии, союзный флот получил сильные повреждения и был вынужден отступить. И здесь важную роль сыграли русские бомбические пушки, хорошо зарекомендовавшие себя при Синопе. После этого союзники отказались от использования флота в бомбардировках города. В то же время фортификационные сооружения города серьезно не пострадали. Такой решительный и умелый отпор русских стал полной неожиданностью для союзного командования, которое рассчитывало взять город малой кровью. Защитники города могли праздновать очень важную моральную победу. Но их радость омрачила гибель во время обстрела адмирала Корнилова. Оборону города возглавил Петр Степанович Нахимов. Союзники убедились в невозможности быстро справиться с крепостью. Они отказались от штурма и перешли к длительной осаде. В свою очередь, защитники Севастополя продолжили совершенствование своей обороны. Так, перед линией бастионов была возведена система передовых укреплений (Селенгинский и Волынский редуты, Камчатский люнет и др.). Это позволило создать перед главными оборонительными сооружениями зону сплошного ружейного и артиллерийского огня. В тот же период армия Меншикова атаковала союзников при Балаклаве и Инкермане. Хотя она и не смогла достигнуть решающего успеха, но союзники, понеся в этих битвах большие потери, прекратили активные действия до 1855 г. Союзники вынуждены были зимовать в Крыму. Неподготовленные к зимней кампании союзные войска терпели суровую нужду. Но все же они сумели наладить снабжение своих осадных подразделений - сначала морским путем, а дальше с помощью проложенной железнодорожной ветки от Балаклавы под Севастополь.

Пережив зиму, союзники активизировались. В марте - мае они произвели 2-ю и 3-ю бомбардировки. Особенно жестоким был обстрел на Пасху (в апреле). Огонь по городу вело 541 орудие. Им отвечало 466 орудий, испытывавших недостаток боеприпасов. К тому времени армия союзников в Крыму выросла до 170 тыс. чел. против 110 тыс. чел. у русских (из них в Севастополе 40 тыс. чел.). После "Пасхального обстрела" осадные войска возглавил генерал Пелисье - сторонник решительных действий. 11 и 26 мая французские части овладели рядом укреплений перед главной линией бастионов. Но большего им достичь не удалось из-за мужественного сопротивления защитников города. В боях сухопутные части поддерживали огнем оставшиеся на плаву корабли Черноморского флота (пароходофрегаты "Владимир", "Херсонес" и др.) Возглавивший русскую армию в Крыму после отставки Меншикова генерал Михаил Горчаков считал сопротивление бесполезным ввиду превосходства союзников. Однако новый император Александр II (Николай I скончался 18 февраля 1855 года) требовал продолжать оборону. Он считал, что быстрая сдача Севастополя npиведет к потере Крымского полуострова, вернуть который обратно России будет "слишком затруднительно или даже невозможно". 6 июня 1855 г., после 4-й бомбардировки, союзники начали мощный штурм Корабельной стороны. В нем участвовало 44 тыс. чел. Этот натиск был геройски отбит 20 тыс. севастопольцев, которых возглавлял генерал Степан Хрулев. 28 июня при осмотре позиций был смертельно ранен адмирал Нахимов. Не стало человека, при котором, по словам современников, "падение Севастополя казалось немыслимым". Осажденные испытывали все большие трудности. На три выстрела они могли отвечать лишь одним.

После победы на реке Черная (4 августа) союзные войска усилили натиск на Севастополь. В августе они провели 5-ю и 6-ю бомбардировки, от которых потери защитников достигали 2-3 тыс. чел. в день. 27 августа начался новый штурм, в котором участвовало 60 тыс. чел. Он был отражен во всех местах, кроме ключевой позиции осажденных ~ Малахова кургана. Его захватила неожиданной атакой в обеденный час французская дивизия генерала Мак-Магона. Для обеспечения секретности союзники не подавали специального сигнала к атаке - она началась по синхронизированным часам (по мнению ряда специалистов, впервые в военной истории). Защитники Малахова кургана предпринимали отчаянные попытки отстоять свои позиции. Бились всем, что попадало под руку: лопатами, кирками, камнями, банниками. В неистовых боях за Малахов курган приняли участие 9-я, 12-я и 15-я дивизии русских, которые лишились всех старших офицеров, лично водивших солдат в контратаки. В последней из них начальник 15-й дивизии генерал Юферов был заколот штыками. Французам удалось отстоять захваченные позиции. Успех дела решила твердость генерала Мак-Магона, который отказался отступать. На приказ генерала Пелисье отойти на исходные рубежи он ответил исторической фразой: "Я здесь нахожусь - здесь и останусь". Потеря Малахова кургана решила участь Севастополя. Вечером 27 августа 1855 г. по приказу генерала Горчакова севастопольцы покинули южную часть города и перешли по мосту (созданному инженером Бухмейеером) на Северную. При этом были взорваны пороховые погреба, разрушены верфи и укрепления, затоплены остатки флота. Бои за Севастополь завершились. Союзники не добились его капитуляции. Российские вооруженные силы в Крыму сохранились и были готовы к дальнейшим боям."Храбрые товарищи! Грустно и тяжело оставить врагам нашим Севастополь, но вспомните, какую жертву мы принесли на алтарь отечества в 1812 г. Москва стоит Севастополя! Мы ее оставили после бессмертной битвы под Бородиным.

Трехсотсорокадевятидневная оборона Севастополя превосходит Бородино!", - говорилось в приказе по армии от 30 августа 1855 г. Союзники потеряли за время Севастопольской обороны 72 тыс. чел. (не считая больных и умерших от болезней). Русские - 102 тыс. чел. В славную летопись этой обороны вписаны имена адмиралов В.А.Корнилова и П.С.Нахимова, инженера Э.И.Тотлебена, хирурга Н.И.Пирогова, генерала С.А.Хрулева, капитана Г.А.Бутакова, матроса П.М.Кошки, офицера А.В.Мельникова, солдата А.Елисеева и многих других героев, объединенных с той поры одним доблестным именем - "севастопольцы". В Севастополе появились первые в России сестры милосердия. Участники обороны награждены медалью "За защиту Севастополя". Оборона Севастополя стала кульминацией Крымской войны. После его падения стороны вскоре приступили к мирным переговорам в Париже.

Сражение под Балаклавой (1854). За время Севастопольской обороны русская армия в Крыму дала союзникам ряд важных сражений. Первым из них стала битва под Балаклавой (населенный пункт на побережье, к востоку от Севастополя), где находилась база снабжения английских войск в Крыму. Намечая атаку Балаклавы, российское командование главную цель видело не в овладении этой базой, а в отвлечении союзников от Севастополя. Поэтому для наступления были выделены достаточно скромные силы - части 12-й и 16-й пехотных дивизий под командованием генерала Липранди (16 тыс. чел.). 13 октября 1854 г. они атаковали передовые укрепления союзных войск. Русские захватили ряд редутов, которые защищали турецкие части. Но дальнейший натиск был остановлен контратакой английской кавалерии. Стремясь развить успех, гвардейская кавалерийская бригада во главе с лордом Кардиганом продолжила атаку и самонадеянно углубилась в расположение российских войск. Здесь она налетела на русскую батарею и попала под пушечный огонь, а затем была атакована во фланг отрядом улан под командованием полковника Еропкина. Потеряв большую часть бригады, Кардиган отступил. Российское командование не смогло развить этот тактический успех из-за недостатка брошенных к Балаклаве сил. Русские не стали вступать в новый бой со спешащими на помощь англичанам дополнительными подразделениями союзников. Обе стороны лишились в этом бою по 1 тыс. чел. Балаклавский бой заставил союзников отложить намечавшуюся атаку Севастополя. В то же время он позволил им лучше понять свои слабые места и укрепить Балаклаву, ставшую морскими воротами союзных осадных войск. Это сражение получило широкий резонанс в Европе из-за высоких потерь среди английских гвардейцев. Своеобразной эпитафией нашумевшей атаке Кардигана стали слова французского генерала Боске: "Это великолепно, но это - не война".

Инкерманское сражение (1854). Ободренный Балаклавским делом Меншиков решил дать союзникам более серьезный бой. К этому русского командующего подтолкнули и сообщения перебежчиков о том, что союзники желают покончить с Севастополем до зимы и намечают в ближайшие дни штурм города. Меншиков планировал атаковать в районе Инкерманских высот английские части и оттеснить их к Балаклаве. Это позволило бы разделить войска французов и англичан, что облегчало их разгром поодиночке. 24 октября 1854 г, войска Меншикова (82 тыс. чел.) дали сражение англо-французской армии (63 тыс. чел.) в районе Инкерманских высот. Главный удар русские нанесли на своем левом фланге отрядами генералов Соймонова и Павлова (всего 37 тыс. чел.) по английскому корпусу лорда Раглана (16 тыс. чел.). Однако хорошо задуманный план отличался плохой проработкой и подготовкой. Пересеченная местность, отсутствие карт, а также густой туман привели к слабой координации действий атаковавших. Российское командование фактически утратило контроль за ходом боя. Отряды вводились в сражение по частям, что снизило силу удара. Сражение с англичанами разбилось на ряд отдельных яростных схваток, в которых русские понесли большой урон от огня нарезных винтовок. Стрельбой из них англичане сумели уничтожить до половины состава некоторых российских частей. Во время атаки был убит и генерал Соймонов. В данном случае мужество атакующих разбилось о более эффективное оружие. Тем не менее русские дрались с неослабевающим упорством и в конце концов начали теснить англичан, выбив их с большинства позиций.

На правом фланге отряд генерала Тимофеева (10 тыс. чел.) сковал своей атакой часть французских сил. Однако из-за бездействия в центре отряда генерала Горчакова (20 тыс. чел,), который должен был отвлекать французские войска, те смогли прийти на выручку англичанам. Исход битвы решила атака французского отряда генерала Боске (9 тыс. чел.), который сумел оттеснить на исходные позиции выбившиеся из сил и понесшие большие потери русские полки. "Судьба сражения еще колебалась, когда прибывшие к нам французы атаковали левый фланг неприятеля, - писал лондонский корреспондент газеты "Монинг кроникл". - С этой минуты русские уже не могли надеяться на успех, но, несмотря на это, в их рядах не заметно было ни малейшего колебания и беспорядка. Поражаемые огнем нашей артиллерии, они смыкали ряды свои и храбро отражали все атаки союзников... Минут по пяти длилась иногда страшная схватка, в которой солдаты дрались то штыками, то прикладами. Нельзя поверить, не будучи очевидцем, что есть на свете войска, умеющие отступать так блистательно, как русские... Это отступление русских Гомер сравнил бы с отступления льва, когда окруженный охотниками он отходит шаг за шагом. Потрясая гривой, обращая гордое чело свое к врагам своим, а потом снова продолжает путь, истекая кровью от многих ран, ему нанесенных, но непоколебимо мужественный, непобежденный". Союзники потеряли в этой битве около 6 тыс. чел., русские - более 10 тыс. чел. Хотя Меншиков не смог выполнить намеченную цель, Инкерманское сражение сыграло важную роль в судьбе Севастополя. Оно не позволило союзникам осуществить намечавшийся ими штурм крепости и вынудило их перейти к зимней осаде.

Штурм Евпатории (1855). Во время зимней кампании 1855 г. наиболее крупным делом в Крыму стал штурм Евпатории русскими войсками генерала Степана Хрулева (19 тыс. чел.). В городе находился 35-тысячный турецкий корпус под командованием Омера-паши, который угрожал отсюда тыловым коммуникациям русской армии в Крыму. Для предупреждения наступательных действий турок российское командование решило овладеть Евпаторией. Недостаток выделенных сил планировалось компенсировать неожиданностью нападения. Достигнуть этого, однако, не удалось. Гарнизон, узнавший о штурме, подготовился к отражению натиска. Когда русские пошли на приступ, они были встречены сильным огнем, в том числе с кораблей союзной эскадры, находившейся на евпаторийском рейде. Опасаясь больших потерь и неудачного исхода штурма, Хрулев отдал приказ прекратить атаку. Потеряв 750 чел., войска возвратились на исходные позиции. Несмотря на неудачу, налет на Евпаторию парализовал активность турецкого войска, которое так и не предприняло здесь активных действий. Весть о неудаче под Евпаторией, по всей видимости, ускорила кончину императора Николая I. 18 февраля 1855 г. его не стало. Перед смертью своим последним приказом он успел сместить за провал штурма командующего русскими войсками в Крыму князя Меншикова.

Сражение на речке Черная (1855). 4 августа 1855 г. на берегах речки Черная (в 10 км от Севастополя) произошло сражение русской армии под командованием генерала Горчакова (58 тыс. чел.) с тремя французскими и одной сардинской дивизиями под командованием генералов Пелисье и Ламармора (всего около 60 тыс. чел.). Для наступления, имевшего цель помочь осажденному Севастополю, Горчаков выделил два крупных отряда во главе с генералами Липранди и Реадом. Основной бой разгорелся на правом фланге за Федюхины высоты. Штурм этой хорошо укрепленной французской позиции начался по недоразумению, которое ярко отразило несогласованность действий российского командования в данном сражении. После перехода в наступление отряда Липранди на левом фланге Горчаков послал с ординарцем записку Реаду "Пора начинать", имея в виду поддержать огнем эту атаку. Реад же понял, что пора начинать атаковать, и двинул свою 12-ю дивизию (генерала Мартинау) на штурм Федюхиных высот. Дивизия вводилась в бой по частям: Одесский, затем Азовский и Украинский полки. "Стремительность русских была изумительна, - писал об этой атаке корреспондент одной из британских газет. - Они не теряли времени на стрельбу и бросались вперед с порывом необычайным. Французские солдаты... уверяли меня, что еще никогда русские не обнаруживали в бою такой пылкости". Под убийственным огнем атакующие сумели преодолеть речку и канал, а затем достигли передовых укреплений союзников, где закипел жаркий бой. Здесь, на Федюхиных высотах, была поставлена на карту не только участь Севастополя, но и честь русской армии.

В этом завершающем полевом сражении в Крыму русские в неистовом порыве стремились последний раз отстоять свое купленное дорогою ценой право называться непобедимыми. Несмотря на героизм солдат, русские понесли большие потери и были отбиты. Частей, выделенных для атаки, оказалось недостаточно. Инициатива Реада изменила начальный замысел командующего. Вместо помощи имевшим некоторый успех подразделениям Липранди Горчаков послал резервную 5-ю дивизию (генерала Вранкена) для поддержки штурма Федюхиных высот. Эту дивизию ждала та же участь. Реад вводил полки в бой по очереди, и врозь они тоже не добились успеха. В упорном стремлении переломить ход сражения Реад возглавил атаку сам и был убит. Тогда Горчаков вновь перенес усилия на левый фанг к Липранди, но союзники успели подтянуть туда крупные силы, и наступление не удалось. К 10 часам утра, после 6-часового боя, русские, потеряв 8 тыс. чел., отошли на исходные позиции. Урон франко-сардинцев - около 2 тыс. чел. После сражения на Черной союзники смогли выделить главные силы для штурма Севастополя. Битва на Черной и другие неудачи в Крымской войне означали утрату почти на целое столетие (вплоть до победы под Сталинградом) завоеванного прежде русским солдатом чувства превосходства над западноевропейским.

Взятие Керчи, Анапы, Кинбурна. Диверсии на побережье (1855). Во время осады Севастополя союзники продолжили активный натиск на российское побережье. В мае 1855 г. 16-тысячный десант союзников под командованием генералов Броуна и Отмара овладел Керчью и разграбил этот город. Русские силы в восточной части Крыма под командованием генерала Карла Врангеля (около 10 тыс. чел.), растянутые по побережью, не оказали десантникам никакого сопротивления. Этот успех союзников расчистил им путь в Азовское море (его превращение в открытую морскую зону входило в планы Англии) и перерезал сообщение Крыма с Северным Кавказом. После взятия Керчи союзная эскадра (около 70 кораблей) вошла в Азовское море. Она обстреляла Таганрог, Геничевск, Ейск и другие прибрежные пункты. Однако местные гарнизоны отклонили предложения о капитуляции и отразили попытки высадки небольших десантов. В результате этого рейда на азовском побережье были уничтожены значительные запасы хлеба, которые предназначались для крымской армии. Союзники высадили также десант на восточном побережье Черного моря, заняв покинутую и разрушенную русскими крепость Анапу. Последней операцией на Азово-Черноморском театре военных действий стало взятие 8-тысячным французским десантом генерала Базена крепости Кинбурн 5 октября 1855 г. Крепость защищал 1,5-тысячный гарнизон во главе с генералом Кохановичем. На третий день бомбардировки он капитулировал. Эта операция получила известность прежде всего тем, что в ней впервые были применены броненосные корабли. Построенные по чертежам императора Наполеона III они легко разрушали орудийным огнем каменные кинбурнские укрепления. В то же время снаряды защитников Кинбурна, выпущенные с расстояния 1 км и менее, разбивались о борта броненосцев без особого ущерба для этих плавучих крепостей. Взятие Кинбурна стало последним успехом англо-французских войск в Крымской войне.

Кавказский театр военных действий (1853-1856)

Кавказский театр военных действий находился несколько в тени событий, развернувшихся в Крыму. Тем не менее действия на Кавказе имели очень важное значение. Это был единственный театр военных действий, где русские могли непосредственно атаковать территорию противника. Именно здесь российские вооруженные силы добились самых крупных успехов, позволивших выработать более приемлемые условия мира. Победы на Кавказе во многом объяснялись высокими боевыми качествами русской Кавказской армии. Она имела за плечами многолетний опыт военных действий в горах. Ее солдаты постоянно находились в условиях малой горной войны, имели опытных боевых командиров, нацеленных на решительные действия. В начале войны русские силы в Закавказье под командованием генерала Бебутова (30 тыс. чел.) более чем втрое уступали турецким войскам под командованием Абди-паши (100 тыс. чел.). Используя свое численное преимущество, турецкое командование сразу перешло в наступление. Главные силы (40 тыс. чел.) двинулись к Александрополю. Севернее, на Ахалцих, наступал Ардаганский отряд (18 тыс. чел.). Турецкое командование рассчитывало прорваться к Кавказу и установить прямую связь с войсками горцев, которые в течение нескольких десятилетий сражались против России. Выполнение подобного плана могло привести к изоляции небольшой русской армии в Закавказье и ее уничтожению.

Сражение под Баярдуном и Ахалцихом (1853). Первый серьезный бой русских с идущими на Александрополь главными силами турок произошел 2 ноября 1853 г. у Баяндура (в 16 км от Александрополя). Здесь стоял передовой отряд русских, возглавляемый князем Орбелиани (7 тыс. чел.). Несмотря на значительное численное превосходство турок, Орбелиани смело вступил в бой и смог продержаться до подхода главных сил Бебутова. Узнав о подходе к русским свежих подкреплений, Абди-паша не стал ввязываться в более серьезное сражение и отошел к реке Арпачай. Тем временем Ардаганский отряд турок пересек российскую границу и вышел на подступы к Ахалциху. Путь ему 12 ноября 1853 г. преградил вдвое меньший отряд под командованием князя Андронникова (7 тыс. чел.). После ожесточенного боя турки потерпели тяжелое поражение и отступили к Карсу. Турецкое наступление в Закавказье было остановлено.

Сражение при Башкадыкларе (1853). После победы при Ахалцихе корпус Бебутова (до 13 тыс. чел.) сам перешел в наступление. Турецкое командование пыталось остановить Бебутова на мощном оборонительном рубеже у Башкадыклара. Несмотря на тройное численное превосходство турок (к тому же уверенных в неприступности своих позиций), Бебутов смело атаковал их 19 ноября 1853 г. Прорвав правый фланг, русские нанесли турецкой армии тяжелое поражение. Потеряв 6 тыс. чел., она в беспорядке отступила. Урон русских составил 1,5 тыс. чел. Успех русских при Башкадыкларе ошеломил турецкую армию и ее союзников на Северном Кавказе. Эта победа значительно укрепила позиции России в Кавказском регионе. После Башкадыкларского сражения турецкие войска несколько месяцев (до конца мая 1854 г.) не проявляли никакой активности, что позволило русским укрепить кавказское направление.

Сражение у Нигоети и Чороха (1854). В 1854 г. численность турецкой армии в Закавказье была доведена до 120 тыс. чел. Ее возглавил Мустафа-Зариф-паша. Русские силы были доведены только до 40 тыс. чел. Бебутов разделил их на три отряда, которые прикрывали русскую границу следующим образом. Центральный участок на Александропольском направлении охранял главный отряд во главе с самим Бебутовым (21 тыс. чел.). Справа от Ахалциха до Черного моря прикрывал границу Ахалцихский отряд Андроникова (14 тыс. чел.). На южном фланге для защиты Эриванского направления был сформирован отряд барона Врангеля (5 тыс. чел.). Первыми приняли на себя удар части Ахалцихского отряда на батумском участке границы. Отсюда, из района Батума, двинулся к Кутаиси отряд Гассан-паши (12 тыс. чел.). Путь ему 28 мая 1854 г. преградил у селения Нигоети отряд генерала Эристова (3 тыс. чел.). Турки потерпели поражение и были отброшены к Озугертам. Их потери составили 2 тыс. чел. В числе убитых оказался и сам Гассан-паша, который обещал своим воинам уже вечером плотно ужинать в Кутаиси. Урон русских - 600 чел. Разбитые части отряда Гассан-паши отступили к Озугертам, где сосредоточился крупный корпус Селима-паши (34 тыс. чел.). Тем временем Андронников собрал свои силы в кулак на Батумском направлении (10 тыс. чел.). Не дав Селим-паше перейти в наступление, командующий Ахалцихским отрядом сам атаковал турок на реке Чорох и нанес им жестокое поражение. Корпус Селим-паши отступил, потеряв 4 тыс. чел. Урон русских составил 1,5 тыс. чел. Победы при Нигоети и Чорохе обезопасили правый фланг российских войск в Закавказье.

Бой на Чингильском перевале (1854). Не сумев пробиться на российскую территорию в районе черноморского побережья, турецкое командование предприняло наступление на эриванском направлении. В июле из Баязета к Эривани (ныне г.Ереван) двинулся 16-тысячный турецкий корпус. Командующий Эриванским отрядом барон Врангель не стал занимать оборонительную позицию, а сам выступил навстречу наступавшим туркам. В палящий июльский зной русские форсированным маршем достигли Чингильского перевала. 17 июля 1854 г. во встречном бою они нанесли Баязетскому корпусу сильное поражение. Урон русских в этом деле составил 405 чел. Турки потеряли свыше 2 тыс. чел. Врангель организовал энергичное преследование разбитых турецких частей и 19 июля овладел их базой - Баязетом. Большая часть турецкого корпуса разбежалась. Его остатки (2 тыс. чел.) в беспорядке отступили к Вану. Победа на Чингильском перевале обезопасила и укрепила левый фланг российских войск в Закавказье.

Сражение у Кюрюк-дака (1854). Наконец, произошло сражение и на центральном участке русского фронта. 24 июля 1854 г. отряд Бебутова (18 тыс. чел.) сразился с главной турецкой армией под командованием Мустафы-Зариф-паши (60 тыс. чел.). Уповая на численное превосходство, турки покинули свои укрепленные позиции у Хаджи-Вали и атаковали отряд Бебутова. Упорная битва длилась с 4 часов утра до полудня. Бебутов, используя растянутость турецких войск, сумел разбить их по частям (сначала на правом фланге, а затем в центре). Его победе способствовали умелые действия артиллеристов и внезапное применение ими ракетного оружия (ракеты конструкции Константинова). Потери турок составили 10 тыс. чел., русских - 3 тыс. чел. После разгрома у Кюрюк-Дары турецкая армия отошла к Карсу и прекратила активные операции на Кавказском театре военных действий. Русские же получили благоприятную возможность для наступления на Карс. Итак, в кампанию 1854 г. русские отразили турецкий натиск на всех направлениях и продолжали сохранять инициативу. Не оправдались надежды Турции и на кавказских горцев. Главный их союзник в Восточной части Кавказа Шамиль не проявлял большой активности. В 1854 г. единственным крупным успехом горцев был захват летом грузинского местечка Цинандали в Алазанской долине. Но эта операция представляла собой не столько попытку налаживания взаимодействия с турецкими войсками, сколько традиционный набег с целью захвата добычи (в частности, были пленены княгини Чавчавадзе и Орбелиани, за которых горцы получили огромный выкуп). Вполне вероятно, что Шамиль был заинтересован в независимости как от России, так и от Турции.

Осада и взятие Карса (1855). В начале 1855 года командующим русскими силами в Закавказье был назначен генерал Николай Муравьев, с именем которого связан наибольший успех русских на данном театре военных действий. Он соединил Ахалцихский и Александропольский отряды, создав объединенный корпус численностью до 40 тыс. чел. С этими силами Муравьев двинулся к Карсу с целью овладеть этой главной твердыней на востоке Турции. Карс защищал 30-тысячный гарнизон, которым руководил английский генерал Уильяме. Осада Карса началась 1 августа 1855 г. В сентябре из Крыма в Батум для помощи турецким войскам в Закавказье прибыл экспедиционный корпус Омера-паши (45 тыс. чел.). Это заставило Муравьева более активно действовать против Карса. 17 сентября состоялся штурм крепости. Но он не увенчался успехом. Из 13 тыс. чел., пошедших на приступ, русские потеряли половину и вынуждены были отойти. Урон турок составил 1,4 тыс. чел. Эта неудача не повлияла на решимость Муравьева продолжать осаду. Тем более что Омер-паши затеял в октябре операцию в Мингрелии. Он занял Сухум, а затем втянулся в тяжелые бои с войсками (в основном милиционными) генерала Багратиона Мухранского (19 тыс. чел.), который задержал турок на рубеже реки Ингури, а затем остановил их на реке Цхенискали. К концу октября начался снегопад. Он закрыл горные перевалы, развеяв надежды гарнизона на приход подкреплений. В то же время Муравьев продолжал осаду. Не выдержав лишений и не дождавшись помощи извне, гарнизон Карса решил не испытывать ужасов зимнего сидения и капитулировал 16 ноября 1855 г. Взятие Карса стало крупной победой российских войск. Эта последняя значительная операция Крымской войны повысила шансы России на заключение более почетного мира. За взятие крепости Муравьеву был пожалован титул графа Карского.

Северо-западный театр военных действий (1854-1856)

Боевые действия развернулись также на Балтийском, Белом и Баренцевом морях. На Балтийском море союзники планировали захват важнейших российских военно-морских баз. Летом 1854 г. англо-французская эскадра с десантом под командованием вице-адмиралов Нейпира и Парсеваль-Дюшена (65 кораблей, из них большинство паровых) блокировала Балтийский флот (44 корабля) в Свеаборге и Кронштадте. Союзники не решились атаковать эти базы, поскольку подход к ним защищали минные заграждения конструкции академика Якоби, которые были впервые применены в боевых действиях. Таким образом, техническое превосходство союзников в Крымской войне отнюдь не было тотальным. В ряде случае русские смогли эффективно противопоставить им передовую военную технику (бомбические пушки, ракеты Константинова, мины Якоби и др.). Опасаясь мин у Кронштадта и Свеаборга, союзники попытались овладеть другими военно-морскими базами России на Балтике. Десанты в Экенесе, Гангуте, Гамлакарлебю и Або постигла неудача. Единственным успехом союзников стало взятие ими небольшой крепости Бомарзунд на Аландских островах. В конце июля 11-тысячный англо-французский десант высадился на Аландских островах и блокировал Бомарзунд. Ее защищал 2-тысячный гарнизон, который 4 августа 1854 г. сдался после 6-дневной бомбардировки, разрушившей крепостные укрепления. Осенью 1854 г. англо-французская эскадра, не добившись поставленных целей, покинула Балтийское море. "Никогда еще действия такой громадной армады с такими мощными силами и средствами не кончались таким смешным результатом", - писала по этому поводу лондонская "Таймс". Летом 1855 г, англо-французский флот под командованием адмиралов Дандаса и Пино ограничился блокадой побережья, обстрелом Свеаборга и других городов.

На Белом море несколько английских кораблей попытались овладеть Соловецким монастырем, который защищали монахи и небольшой отряд с 10 пушками. На предложение сдаться защитники Соловков ответили решительным отказом. Тогда корабельная артиллерия начали обстрел монастыря. Первым же выстрелом были выбиты монастырские ворота. Но попытка высадить десант была отражена огнем крепостной артиллерии. Опасаясь потерь, английские десантники вернулись на суда. Постреляв еще два дня, корабли англичан отправились к Архангельску. Но нападение на него также отразил огонь русских пушек. Тогда англичане отплыли в Баренцево море. Соединившись там с французскими судами, они безжалостно обстреляли зажигательными ядрами беззащитный рыбацкий поселок Кола, уничтожив 110 из 120 имевшихся там домов. На этом действия англичан и французов в Белом и Баренцевом морях завершились.

Тихоокеанский театр военных действий (1854-1856)

Особо стоит отметить первое боевое крещение России на Тихом океане, где русские малыми силами нанесли противнику чувствительное поражение и достойно защитили дальневосточные рубежи своей родины. Здесь отличился гарнизон Петропавловска (ныне г.Петропавловск-Камчатский) во главе с военным губернатором Василием Степановичем Завойко (свыше 1 тыс. чел.). Он располагал семью батареями при 67 орудиях, а также кораблями "Аврора" и "Двина". 18 августа 1854 г. к Петропавловску подошла англо-французская эскадра (7 кораблей с 212 орудиями и 2,6 тыс. чел. экипажа и десанта) под командованием контр-адмиралов Прайса и Феврие де Пуанта. Союзники стремились захватить этот главный опорный пункт России на Дальнем Востоке и поживиться здесь имуществом Российско-американской компании. Несмотря на очевидное неравенство сил, прежде всего в артиллерии, Завойко принял решение защищаться до последней крайности. Корабли "Аврора" и "Двина", превращенные защитниками города в плавучие батареи, преградили вход в Петропавловскую гавань. 20 августа союзники, имея тройное превосходство в пушках, подавили огнем одну береговую батарею и высадили на берег десант (600 чел.). Но оставшиеся в живых русские артиллеристы продолжали отстреливаться на разбитой батарее и задержали нападавших. Артиллеристов поддержали огнем орудия с "Авроры", а вскоре к месту боя подоспел и отряд в 230 чел., который смелой контратакой сбросил десант в море. В течение 6 часов союзная эскадра вела огонь по побережью, стремясь подавить оставшиеся русские батареи, но сама получила в артиллерийской дуэли тяжелые повреждения и была вынуждена отойти от берега. Спустя 4 дня союзники высадили новый десант (970 чел.). захватил господствующие над городом высоты, но его дальнейшее продвижение было остановлено контратакой защитников Петропавловска. 360 российских солдат, рассыпавшись цепью, атаковали десантников и схватились с ними врукопашную. Не выдержав решительного натиска, союзники бежали к своим судам. Их потери составили 450 чел. Русские потеряли 96 чел. 27 августа англо-французская эскадра покинула район Петропавловска. В апреле 1855 г. Завойко отправился со своей небольшой флотилией из Петропавловска на защиту устья Амура и в заливе Де Кастри одержал решительную победу над превосходившей его британской эскадрой. Ее командующий адмирал Прайс от отчаяния застрелился. "Всех вод Тихого океана недостаточно, чтобы смыть позор британского флага!", - писал об этом один из английских историков. Проверив крепость дальневосточных рубежей России, союзники прекратили активные боевые действия в этом регионе. Героическая защита Петропавловска и бухты Де Кастри стала первой яркой страницей летописи российских вооруженных сил на Тихом океане.

Парижский мир

К зиме бои на всех фронтах стихли. Благодаря стойкости и мужеству российских воинов наступательный порыв коалиции выдохся. Союзникам не удалось вытеснить Россию с берегов Черного моря и Тихого океана. "Мы, - писала лондонская "Таймс", - нашли сопротивление, превосходящее все доселе известное в истории". Но и Россия не могла в одиночку одолеть мощную коалицию. Она не располагала достаточным военно-промышленным потенциалом для затяжной войны. Производство пороха и свинца даже наполовину не удовлетворяло потребности армии. Подходили к концу и запасы вооружений (пушек, ружей), накопленные в арсеналах. Оружие союзников превосходило российское, что приводило к огромным потерям в русской армии. Отсутствие сети железных дорог не позволяло осуществлять мобильную переброску войск. Преимущество парового флота над парусным давало возможность французам и англичанам господствовать на море. В этой войне погибло 153 тыс. русских воинов (из них число убитых и умерших от ран составило 51 тыс. чел., остальные скончались от болезней). Союзников (французов, англичан, сардинцев, турок) погибло примерно столько же. Почти такой же процент потерь у них пришелся на болезни (прежде всего, холеру). Крымская война была самым кровавым столкновением XIX столетия после 1815 года. Так что согласие союзников на переговоры в немалой степени объяснялось большими потерями. ПАРИЖСКИЙ МИР (18.03.1856). В конце 1855 года Австрия потребовала от Петербурга заключить перемирие на условиях союзников, угрожая в противном случае войной. К союзу Англии и Франции присоединилась также Швеция. Вступление в войну этих стран могло вызвать нападение на Польшу и Финляндию, что грозило России более серьезными осложнениями. Все это подтолкнуло Александра II к мирным переговорам, которые состоялись в Париже, где собрались представители семи держав (Россия, Франция, Австрия, Англия, Пруссия, Сардиния и Турция). Главные условия договора были следующие: плавание по Черному морю и Дунаю открыто для всех купеческих судов; вход в Черное море, Босфор и Дарданеллы закрыт для военных кораблей, за исключением тех легких военных судов, которые каждая держава содержит в устье Дуная для обеспечения на нему свободного плавания. Россия и Турция, по взаимному соглашению, содержат на Черном море равное число кораблей.

По Парижскому договору (1856) России возвращался Севастополь в обмен на Карс, а земли в устье Дуная передавались Молдавскому княжеству. России запрещалось иметь на Черном море военный флот. Россия также обещала не укреплять Аландских островов. Христиане в Турции сравниваются в правах с мусульманами, и дунайские княжества поступают под общий протекторат Европы. Парижский мир, хотя и не выгодный для России, был все-таки почетным для нее ввиду таких многочисленных и сильных противников. Впрочем, невыгодная сторона его - ограничение морских сил России на Черном море - была устранена еще при жизни Александра II заявлением 19 октября 1870 года.

Итоги Крымской войны и реформы в армии

Поражение России в Крымской войне открыло эпоху англо-французского передела мира. Выбив Российскую империю из мировой политики и обеспечив свои тылы в Европе, западные державы активно использовали завоеванное преимущество для достижения мирового господства. Путь к успехам Англии и Франции в Гонконге или Сенегале лежал через разрушенные бастионы Севастополя. Вскоре после Крымской войны Англия с Францией напали и на Китай. Добившись над ним более внушительной победы, они превратили эту страну в полуколонию. К 1914 г. на захваченные или контролируемые ими страны приходилось 2/3 территории земного шара. Война со всей очевидностью продемонстрировала российскому правительству, что экономическая отсталость ведет к политической и военной уязвимости. Дальнейшее отставание от Европы угрожало еще более серьезными последствиями. При Александре II начинается реформирование страны. Важное место в системе преобразований заняла военная реформа 60-70-х годов. Она связана с именем военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина. Эта была крупнейшая со времен Петра военная реформа, которая привела к кардинальным переменам в вооруженных силах. Она затронула разные сферы: организацию и комплектование армии, ее управление и вооружение, подготовку офицерского состава, обучения войск и т. д. В 1862-1864 гг. была проведена реорганизация местного военного управления. Ее суть сводилась к ослаблению излишнего централизма в управлении вооруженными силами, при котором войсковые соединения подчинялись непосредственно центру. Для децентрализации вводилась военно-окружная система управления.

Территория страны делилась на 15 военных округов со своими командующими. Их власть распространялась на все войска и военные учреждения округа. Другим важным направлением реформы стало изменение системы подготовки офицерского состава. Вместо кадетских корпусов создавались военные гимназии (с 7-летним сроком обучения) и военные училища (с 2-летним сроком обучения). Военные гимназии представляли собой средние учебные заведения, близкие по программе к реальным гимназиям. В военные же училища принимались юноши уже со средним образованием (как правило, это были выпускники военных гимназий). Создавались еще и юнкерские училища. Для поступления в них требовалось иметь общее образование в объеме четырех классов. После реформы все лица, произведенные в офицеры не из училищ, были обязаны сдавать экзамены по программе юнкерских училищ.

Все это повысило образовательный уровень российского офицерства. Начинается массовое перевооружение армии. Осуществляется переход от гладкоствольных ружей к нарезным винтовкам.

Происходит также перевооружение полевой артиллерии нарезными орудиями, заряжавшимися с казенной части. Начинается создание орудий из стали. В артиллерийском деле больших успехов добились русские ученые А.В.Гадолин, Н.В.Маиевский, В.С.Барановский. Парусный флот заменяется паровым. Начинается создание броненосных кораблей. В стране активно строятся железные дороги, в том числе и стратегического назначения. Совершенствование техники потребовало серьезных изменений в подготовке войск. Тактика рассыпного строя, стрелковых цепей получает все большее преимущество перед сомкнутыми колоннами. Это требовало роста самостоятельности и маневренности пехотинца на поле боя. Усиливается значение подготовки бойца к индивидуальным действиям в сражении. Повышается роль саперных, окопных работ, предполагающих умение окапываться, строить укрытия для защиты от неприятельского огня. Для обучения войск методам ведения современной войны издается ряд новых уставов, наставлений, учебных пособий. Венцом военной реформы стал переход в 1874 г. ко всеобщей воинской обязанности. До этого действовала рекрутская система. Когда ее вводил Петр I, воинская обязанность охватывала все слои населения (исключая чиновников и духовенство). Но со второй половины XVIII в. она ограничилась лишь податными сословиями. Постепенно и среди них стал официально практиковаться откуп от армии богатых людей. Кроме социальной несправедливости, эта система страдала и материальными издержками. Содержание огромной профессиональной армии (ее численность со времен Петра выросла в 5 раз) было дорого и не всегда эффективно. В мирное время она превосходила численностью войска европейских держав. Но в период войны русская армия не имела обученных резервов. Эта проблема ярко проявилась в Крымскую кампанию, когда дополнительно удалось набрать в основном малограмотных ополченцев. Теперь молодые люди, достигшие 21 года, обязаны были явиться на призывной пункт. Правительство исчисляло нужное число новобранцев и в соответствии с ним определяло количество мест, которые призывники вытаскивали по жребию. Остальные зачислялись в ополчение. Имелись льготы по призыву. Так, от армии освобождались единственные сыновья или кормильцы семьи. Не призывались представители народов Севера, Средней Азии, некоторых народов Кавказа и Сибири. Срок службы сокращался до 6 лет, еще 9 лет отслуживший оставался в запасе и подлежал призыву в случае войны. В результате страна получала значительное число обученных резервов. Воинская служба теряла сословные ограничения и становилась всенародным делом.

22 апреля 1854 года англо-французская эскадра обстреляла Одессу. Этот день можно считать моментом, когда русско-турецкое противоборство де-факто перешло в иное качество, превратившись в войну четырех империй. В историю она вошла под названием Крымской. Хотя с тех пор прошло много лет, до сих пор в России эта война остается предельно мифологизированной, причем миф проходит по разряду черного пиара.

«Крымская война показала гнилость и бессилие крепостной России», - вот такие слова нашел для нашей страны друг русского народа Владимир Ульянов, более известный как Ленин. С этим пошлым клеймом война и вошла в советскую историографию. Давно уже нет ни Ленина, ни государства, созданного им, но в общественном сознании события 1853-56 годов до сих пор оцениваются именно так, как сказал вождь мирового пролетариата.

В целом восприятие Крымской войны можно уподобить айсбергу. Все помнят со школьных времен «верхушку»: оборону Севастополя, гибель Нахимова, затопление русского флота. Как правило, о тех событиях судят на уровне штампов, заложенных в головы многолетней антироссийской пропагандой. Тут и «техническая отсталость» царской России, и «позорное поражение царизма», и «унизительный мирный договор». Но истинный масштаб и значение войны остаются малоизвестными. Многим кажется, что это было какое-то периферийное, чуть ли не колониальное противостояние, далекое от основных центров России.

Упрощенная схема выглядит незамысловато: противник высадил десант в Крыму, нанес там поражение русской армии, и, добившись своих целей, торжественно эвакуировался. Но так ли это? Давайте разберемся.

Во-первых, кто и как доказал, что поражение России было именно позорным? Сам факт проигрыша еще ничего не говорит о позоре. В конце-концов Германия во Второй мировой потеряла столицу, была полностью оккупирована и подписала безоговорочную капитуляцию. Но вы хоть раз слышали, чтобы кто-нибудь называл это позорным поражением?

Давайте с этой точки зрения посмотрим на события Крымской войны. Против России тогда выступили три империи (Британская, Французская и Османская) и одно королевство (Пьемонт-Сардиния). Что такое Британия тех времен? Это гигантская страна, промышленный лидер, лучший в мире военный флот. Что такое Франция? Это - третья экономика мира, второй флот, многочисленная и хорошо обученная сухопутная армия. Нетрудно заметить, что союз этих двух государств уже давал такой резонансный эффект, что объединенные силы коалиции располагали совершенно невероятной мощью. А ведь была еще и Османская империя.

Да, к середине XIX века ее золотой период остался в прошлом, и ее даже стали называть больным человеком Европы. Но не стоит забывать, что это говорилось в сравнении с самыми развитыми странами мира. Турецкий флот располагал пароходами, армия была многочисленна и частично вооружена нарезным оружием, офицеров направляли учиться в западные страны, а кроме того иностранные инструкторы работали и на территории самой Османской империи.

Между прочим, во время Первой мировой войны, уже лишившийся почти всех своих европейских владений «больной Европы» победил Британию и Францию в галлиполийской кампании. И если такой была Османская империя на излете своего существования, то, надо полагать, что в Крымской войне она была еще более опасным противников.

Роль Сардинского королевства обычно вообще не учитывают, а ведь эта небольшая страна выставила против нас двадцатитысячную, хорошо вооруженную армию. Таким образом, России противостояла мощнейшая коалиция. Запомним этот момент.

Теперь посмотрим, какие цели преследовал противник. Согласно его планам от России должны были быть отторгнуты Аландские острова, Финляндия, Прибалтийский край, Крым и Кавказ. Кроме того, восстанавливалось Польское королевство, а на Кавказе создавалось независимое государство «Черкессия», вассальное по отношению к Турции. Это еще не все. Дунайские княжества (Молдавия и Валахия) находилась под протекторатом России, но теперь предполагалось передать их Австрии. Иными словами австрийские войска выходили бы на юго-западные границы нашей страны.

Трофеи хотели поделить так: Прибалтику - Пруссии, Аландские острова и Финляндия – Швеции, Крым и Кавказ – Турции. Черкессию получает предводитель горцев Шамиль, и, кстати, во время Крымской войны его отряды тоже воевали против России.

Обычно считается, что этот план лоббировал влиятельный член британского кабинета Пальмерстон, а французский император придерживался другой точки зрения. Однако дадим слово самому Наполеону III. Вот что он сказал одному из русских дипломатов:

«Я намерен… приложить все усилия, чтобы воспрепятствовать распространению вашего влияния и заставить вас вернуться в Азию, откуда вы и пришли. Россия - не европейская страна, она не должна быть и не будет таковой, если Франция не забудет о той роли, которую ей надлежит играть в европейской истории… Стоит ослабить ваши связи с Европой, и вы сами по себе начнете движение на Восток, чтобы вновь превратиться в азиатскую страну. Лишить вас Финляндии, балтийских земель, Польши и Крыма не составит труда».

Вот такую судьбу готовили России Англия и Франция. Не правда ли знакомые мотивы? Нашему поколению «посчастливилось» дожить до реализации этого плана, а теперь представьте, что идеи Пальмерстона и Наполеона III воплотились бы в жизнь не в 1991 году, а в середине XIX века. Представьте себе, что Россия вступает в Первую мировую в ситуации, когда Прибалтика уже в руках Германии, когда Австро-Венгрия располагает плацдармом в Молдавии и Валахии, а турецкие гарнизоны стоят в Крыму. А уж Великая отечественная война 1941-45 годов при таком геополитическом раскладе и вовсе превращается в заведомую катастрофу.

Но «отсталая, бессильная и прогнившая» Россия не оставила от этих проектов камня на камне. Ничего из этого не было реализовано. Черту под Крымской войной подвел Парижский конгресс 1856 года. Согласно заключенному договору Россия теряла крохотную часть Бессарабии, соглашалась на свободное судоходство по Дунаю и нейтрализацию Черного моря. Да, нейтрализация означала запрет для России и Османской империи иметь военно-морские арсеналы на черноморском побережье и держать военный черноморский флот. Но сравните условия договора с тем, какие цели изначально преследовала антироссийская коалиция. Это, по-вашему, позор? Это унизительное поражение?

Теперь перейдем ко второму важному вопросу, к «технической отсталости крепостной России». Когда речь заходит об этом, то всегда вспоминают нарезное оружие и паровой флот. Мол, у Британии и Франции армия была вооружена нарезными ружьями, а русские солдаты - устаревшими гладкоствольным. В то время, как передовая Англия вместе с передовой Францией давно перешли на пароходы, русские корабли ходили под парусом. Казалось бы все очевидно и отсталость налицо. Вы будете смеяться, но в русском флоте были паровые корабли, а в армии - нарезные ружья. Да, флоты Британии и Франции значительно опережали российский по числу пароходов. Но позвольте, это же две ведущие морские державы. Это страны, которые на море превосходили весь мир сотнями лет, и всегда российский флот был слабее.

Надо признать, что и нарезных ружей у противника было намного больше. Это - правда, но правда и то, что в русской армии было ракетное оружие. Причем боевые ракеты системы Константинова значительно превосходили западные аналоги. Кроме того Балтийское море надежно прикрывали отечественные мины Бориса Якоби. Это оружие также относилось к числу лучших в мире образцов.

Впрочем, давайте проанализируем степень военной «отсталости» России в целом. Для этого нет смысла перебирать все виды вооружений, сравнивая каждую техническую характеристику тех или иных образцов. Достаточно просто посмотреть соотношение потерь в живой силе. Если по вооружениям Россия действительно серьезно отставала от противника, то очевидно, что и потери на войне у нас должны были быть принципиально выше.

Цифры общих потерь сильно различаются в разных источниках, а вот число убитых примерно одинаково, поэтому обратимся к этому параметру. Итак, за всю войну убито в армии Франции – 10 240 человек, Англии – 2755, Турции – 10 000, России – 24 577. К потерям России еще добавляют около 5 тысяч человек. Эта цифра показывает число погибших среди пропавших без вести. Таким образом, общее число убитых считают равным
30 000. Как видите, никакого катастрофического соотношения потерь нет, особенно если учесть, что Россия воевала на полгода дольше Англии и Франции.

Разумеется, в ответ можно сказать, что основные потери в войне пришлись на оборону Севастополя, здесь противник штурмовал укрепления, и это приводило у него к сравнительно повышенным потерям. То есть «техническую отсталость» России частично удалось компенсировать выгодной позицией обороны.

Хорошо, рассмотрим тогда первое же сражение вне Севастополя – битву при Альме. Армия коалиции численностью около 62 тысяч человек (абсолютное большинство - французы и англичане) высадилась в Крыму и двинулась на город. Чтобы задержать противника и выиграть время для подготовки оборонительных сооружений Севастополя русский командующий Александр Меншиков решил дать бой у реки Альма. На тот момент ему удалось собрать всего лишь 37 тысяч человек. Пушек у него тоже было меньше чем у коалиции, что и неудивительно, ведь против России выступили сразу три страны. Кроме того, противника поддерживал с моря еще и корабельный огонь.

«По одним показаниям, союзники потеряли в день Альмы 4300, по другим - 4500 человек. По позднейшим подсчетам, наши войска потеряли в битве на Альме 145 офицеров и 5600 нижних чинов», - такие данные приводит академик Тарле в своем фундаментальной труде «Крымская война». Постоянно подчеркивается, что в ходе сражения сказалась нехватка у нас нарезного оружия, но обратите внимание, что потери сторон вполне сопоставимы. Да, наши потери оказались больше, но ведь у коалиции был значительный перевес в живой силе, при чем же здесь техническая отсталость русской армии?

Интересное дело: и численность нашей армии оказалась почти в два раза меньше, и пушек меньше, и флот врага с моря обстреливает наши позиции, вдобавок и оружие у России отсталое. Казалось бы, при таких обстоятельствах разгром русских должен был быть неизбежен. А каков реальный результат сражения? После боя русская армия отступила, сохраняя порядок, измотанный противник не решился организовать преследование, то есть его движение на Севастополь замедлилось, что дало гарнизону города время на подготовку к обороне. Слова командира британской Первой дивизии герцога Кембриджского как нельзя лучше характеризуют состояние «победителей»: «Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии». Вот такое вот «поражение», вот такая вот «отсталость крепостной России».

Я думаю, от внимательного читателя не ускользнул один нетривиальный факт, а именно численность русских в сражении на Альме. Почему у противника значительный перевес в живой силе? Почему у Меньшикова только 37 тысяч человек? Где в это время находилась остальная армия России? Ответить на последний вопрос очень просто:

«В конце 1854 г. вся пограничная полоса России была разделена на участки, подчиненные каждый особому начальнику на правах главнокомандующего армией либо отдельным корпусом. Участки эти были следующие:

а) Прибрежье Балтийского моря (Финляндия, С.-Петербургская и Остзейские губернии), военные силы в котором состояли из 179 батальонов, 144 эскадронов и сотен, при 384 орудиях;

б) Царство Польское и Западные губернии - 146 батальонов, 100 эскадронов и сотен, при 308 орудиях;

в) Пространство по Дунаю и Черному морю до реки Буг - 182 батальона, 285 эскадронов и сотен, при 612 орудиях;

г) Крым и прибрежье Черного моря от Буга до Перекопа - 27 батальонов, 19 эскадронов и сотен, 48 орудий;

д) берега Азовского моря и Черноморье - 31½ батальон, 140 сотен и эскадронов, 54 орудия;

е) Кавказский и Закавказский край - 152 батальона, 281 сотня и эскадрон, 289 орудий (⅓ этих войск находилась на турецкой границе, остальные - внутри края, против враждебных нам горцев)».

Нетрудно заметить, что самая мощная группировка наших войск находилась на юго-западном направлении, а вовсе не в Крыму. На втором месте идет армия, прикрывающая Балтику, третья по силе – на Кавказе, а четвертая на западных рубежах.

Чем объясняется такое, на первый взгляд, странное расположение русских? Чтобы ответить на этот вопрос, покинем временно поля сражений и перенесемся в дипломатические кабинеты, где развернулись не менее важные битвы, и где, в конце-концов, и решилась судьба всей Крымской войны.

Британская дипломатия задалась целью перетянуть на свою сторону Пруссию, Швецию и Австрийскую империю. В этом случае России пришлось бы воевать уже практически со всем миром. Англичане действовали успешно, Пруссия и Австрия начали склоняться к антироссийской позиции. Царь Николай I – человек несгибаемой воли, он не собирался сдаваться ни при каких раскладах, и начал готовиться к самому катастрофическому сценарию. Именно поэтому основные силы русской армии приходилось держать далеко от Крыма вдоль пограничной «дуги»: север, запад, юго-запад.

Время шло, война затягивалась. Почти год продолжалась осада Севастополя. В конце-концов ценой тяжелых потерь противник занял часть города. Да-да, никакого «падения Севастополя» так и не произошло, русские войска просто перешли с южной на северную часть города и приготовились к дальнейшей обороне. Несмотря на все усилия, коалиция практически ничего не добилась. За все время боевых действий противник захватил небольшую часть Крыма и крохотную крепость Кинбурн, но при этом потерпел поражение на Кавказе. Между тем в начале 1856 года Россия сконцентрировала свыше 600 тысяч человек на западных и южных границах. Это не считая кавказской и черноморских линий. Кроме того удалось создать многочисленные резервы и собрать ополчения.

А что же в это время делали представители так называемой прогрессивной общественности? Как водится, развернули антироссийскую пропаганду и распространяли листовки – прокламации.

«Написанные бойким языком, с полным старанием сделать их доступными пониманию простого народа и преимущественно солдата, прокламации эти делились на две части: одни были подписаны Герценом, Головиным, Сазоновым и прочими лицами, покинувшими свое отечество; другие - поляками Зенковичем, Забицким и Ворцелем».

Тем не менее, в армии царила железная дисциплина, и мало кто поддался пропаганде врагов нашего государства. Россия поднималась на Вторую отечественную войну со всеми вытекающими для противника последствиями. И вот тут с фронта дипломатической войны пришла тревожная новость: к Британии, Франции, Османской империи и Сардинскому королевству открыто присоединилась Австрия. Спустя несколько дней с угрозами Петербургу выступила и Пруссия. К тому времени Николай I умер, и на престоле находился его сын Александр II. Взвесив все за и против, царь принял решение начать переговоры с коалицией.

Как уже было сказано выше, договор, завершивший войну, получился отнюдь не унизительным. Об этом знает весь мир. В западной историографии исход Крымской войны для нашей страны оценивается гораздо объективней, чем в самой России:

«Итоги кампании мало повлияли на расстановку международных сил. Дунай было решено сделать международной водной артерией, а Черное море объявить нейтральным. Но Севастополь пришлось вернуть русским. Россия, ранее занимавшая в Центральной Европе доминирующие позиции, на ближайшие несколько лет лишилась своего былого влияния. Но ненадолго. Турецкая империя была спасена, и тоже только на время. Союз Англии и Франции не достиг своих целей. Проблема Святых земель, которую он должен был решить, даже не была упомянута в мирном договоре. А сам договор русский царь аннулировал через четырнадцать лет», - вот так охарактеризовал итоги Крымской войны Кристофер Хибберт. Это британский историк. Для России он нашел куда более корректные слова, чем Ленин.

1 Ленин В.И. Полное собрание сочинений, издание 5-е, том 20, с. 173.
2 История дипломатии, М., ОГИЗ Государственное социально-экономическое издательство, 1945 г., с. 447
3 Там же, с. 455.
4 Трубецкой А., «Крымская война», М., Ломоносовъ, 2010 г., с.163.
5 Урланис Б.Ц. «Войны и народонаселение Европы», Издательство социально-экономической литературы, М, 1960 г., с. 99-100
6 Дубровин Н.Ф., «История Крымской войны и обороны Севастополя», С-Петербургъ. Типографiя Товарищества «Общественная польза», 1900 г., c.255
7 Восточная война 1853-1856 гг. Энциклопедический Словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона
8 Восточная война 1853-1856 гг. Энциклопедический Словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона
9 Дубровин Н.Ф., «История Крымской войны и обороны Севастополя», С-Петербургъ. Типографiя Товарищества «Общественная польза», 1900 г., с. 203.
10 Хибберт К., «Крымская кампания 1854-1855. Трагедия лорда Раглана», М., Центрполиграф, 2004 г.

В конце мая 1855 года в Мариуполе, несмотря на канун Троицы, не было обычного предпраздничного оживления. Уже с неделю город находился во власти слухов о том, что англо­французская эскадра, прорвав керченскую запруду, которую заблаговременно устроили в про­ливе, чтобы воспрепятствовать проникновению интервентов в Азовское море, высаживает десанты в приморских городах Приазовья. Получены были сообщения, что Керчь захвачена неприятелем, а Геническ и Бердянск подверглись нападению. 22 мая мариупольцы уже сво­ими глазами видели, как мимо города по направлении к Таганрогу прошла вражеская эскад­ра. Самые дотошные очевидцы этого необычного явления сумели насчитать одиннадцать больших пароходов, а мелких суденышек было такое множество, что со счета сбились.

Девятый месяц шла героическая оборона Севастополя, и мариупольцы не оставались безучастными к защитникам этого города. Когда через Мариуполь проходили войска, на­правлявшиеся в Крым, их встречали радушно и хлебосольно. Так, например, 61-й Донской казачий полк встретили не только хоругвями и торжественным молебном, но от города каж­дому солдату выделили по белому хлебу и порции мяса, «нижние чины были угощаемы вин- ною порциею от комиссионера откупа Алафузо», при дневке солдаты, «будучи расположены на обывательских квартирах, пользовались радушием жителей», а для полковника Жирова и его офицеров городская знать устроила торжественный обед.

Однако помощь Мариуполя защитникам Севастополя выражалась не только в радушии и гостеприимстве, с которым здесь встречали проходившие войска. Город и жители окрестных греческих сел собрали в пользу воинов 26 тысяч четвертей (то есть 4160 тонн) сухарей, 300 быков и для запруды Керченского пролива - десять тысяч рублей. В здании городского при­ходского училища был развернут временный военный госпиталь, где лечились солдаты и мат­росы, спасенные от смерти мастерством и искусством великого хирурга Н. И. Пирогова.

В портах Приазовья хранились огромные запасы хлеба и фуража, поэтому англичане и французы, желая лишить Севастополь баз снабжения, ввели многочисленную эскадру в Азов­ское море и развернули здесь военные действия.

Вечером 23 мая 1855 года англо-французская эскадра, подвергшая жестокой бомбардировке Таганрог, появилась на мариупольском рейде. Большинство жителей эвакуировалось в Сартану и другие близлежащие села, а две сотни казаков 68-го Донского полка под командо­ванием подполковника Кострюкова готовились ружьями и саблями (артиллерии не было) обороняться от эскадры в 16 вымпелов.

В семь часов утра 24 мая бойкий катер высадил на берег парламентера, который потребовал, чтобы в Мариуполь был беспрепятственно впущен десант «для истребления казен­ных зданий и другого имущества». Кострюков с достоинством ответил, что если неприятель­ские войска высадятся на берег, то казаки готовы встретить их огнем.

Потянулись мучительные минуты ожидания. В 9 часов 30 минут рявкнули дальнобой­ные пушки эскадры, первое каленое ядро попало в Харлампиевский собор - самое высокое здание и прекрасный ориентир для вражеских артиллеристов. Бомбы рвались в различных частях беззащитного, в сущности, города.

Пока гремела канонада, пять до отказа забитых стрелками баркасов, вооруженных пуш­ками, вошли в устье Кальмиуса и стали подниматься вверх по течению. Кальмиус, в то вре­мя полноводная река, верстах в восьми от Мариуполя и до устья образовывал широкий ли­ман. В этом-то лимане у казачьего хутора Косоротова укрылось около семидесяти каботаж­ных судов, истребить которые и намеревались десантники.

Подполковник Кострюков, убедившись, что воспрепятствовать бомбардировке города он не в состоянии, оставил здесь пост для наблюдения, а сам повел свои две сотни к Косоро- тову. Прискакав туда, он одну сотню спешил, рассыпал стрелков по берегу и встретил десан­тников дружным ружейным огнем. Две сотни того же 68-го полка, которые в предместье Мариуполя грузили на подводы казенный хлеб и отправляли его в Сартану, под командова­нием войскового старшины Титова поспешили на помощь Кострюкову. Увидев все это, бар­касы сначала остановились, затем повернули вспять и ушли в море вместе с другими пятью баркасами, которые эскадра выслала им в помощь.

Но пока Кострюков и Титов отбивали со своими казаками десант у Косоротова, интер­венты под прикрытием артиллерийского огня высадили несколько человек в Мариуполе. Каким-то особым составом облили они строения на Бирже и подожгли находившийся на берегу строевой лес, несколько частных магазинов с хлебом и солью и склады рыбы. Все это имущество принадлежало братьям Мембели и купцу Деспоту.

Хозяйничали интервенты и в самом городе. На Екатерининской они сожгли дома Ха- раджаева, Качеванского, Палеолога и другие. Жег французский офицер по приказанию анг­лийского командира.

Между делом англичане и французы ловили во дворе гусей и резали их на паперти Хар- лампьевского собора. В стене этой церкви застряли два ядра. Мариупольцы сохранили их в память о вражеской бомбардировке, длившейся три с половиной часа.

Вечером эскадра снялась с якоря и ушла в море.

После майских бомбардировок приазовских городов «неприятель не предпринял более ничего особенно важного ни против Таганрога, ни против Мариуполя». Англичане и фран­цузы ограничивались крейсированием возле этих городов, то есть по существу установили морскую блокаду, промеривали глубину моря, иногда стреляли из пушек, не принеся, однако, существенного вреда жителям. Один такой эпизод произошел осенью 1855 года.

12 сентября два английских парохода подошли к Белосарайской косе с целью уничто­жить там рыбные заводы. Казаки встретили четыре десантные баркаса огнем и успешно отбивали попытки англичан высадиться на берег. Шесть часов длился неравный бой, но когда со стороны Бердянска подошли еще два английских парохода, казаки вынуждены были отступить, а заводы были сожжены.

Через два дня эти же два парохода подошли к Мариуполю и в течение полутора часов залпами обстреливали Биржу. Кроме упомянутых трех сотен 68-го Донского полка здесь на­ходилась в то время Шацкая дружина тамбовского ополчения под командованием генерал- майора Масалова. Казаки и ратники заняли оборону, готовые дать отпор англичанам, если те попытаются высадиться.

К вечеру один из двух пароходов стал уходить в море, но в версте от берега наскочил на мель. Второй пароход на виду у города долго крутился, пока с его помощью первому не удалось сняться с мели, но по-настоящему жестокие муки испытал генерал-майор Масалов, старый юрист: хоть бы одну-две завалящие пушчонки, не уйти бы англичанам! Но в городе артиллерии не было.

Что представлял собой Мариуполь в 1855 году? Жителей в нем было всего лишь 4600 человек. Домов - 768, церквей - 5. Из учебных заведений было в городе только духовное училище и городское приходское. Еще не было больницы, но уже открылась аптека. Торгова­ли 46 лавок и 14 погребов. Работали два кирпичных завода, четыре черепичных, один изве­стковый и макаронная фабрика. Водяных мельниц было четыре, а гостиниц - одна. Работал коммерческий клуб.

2. У Кривой Косы

Между двумя упомянутыми событиями, майским и сентябрьским обстрелами города, произошло еще одно, несколько утолившее неудовлетворенное чувство мариупольцев, ис­пытывавших потребность в возмездии.

Не только на Азовском, но и на Черном море не было тогда русского флота, и англо­французские корабли чувствовали себя здесь хозяевами. Их безнаказанность усугублялась тем, что не только в Мариуполе, но и на всем азовском побережье не было артиллерии, способ­ной дать отпор интервентам. Поэтому мариупольцы так оживленно обсуждали то, что про­изошло неподалеку от города - у Кривой косы.

В начале июля 1855 года командующий англо-французской эскадрой крейсировавшей вдоль азовских берегов, послал канонерку к Таганрогу, чтобы обстрелять город. Целый день, тщательно выбирая цель, неуязвимая для таганрожцев канонерка безнаказанно выпускала по городским кварталам снаряд за снарядом. К вечеру она отошла к Кривой косе, но здесь метрах в девяноста от берега неожиданно села на мель.

Военным действиям на Азовском море, в том числе и в Мариуполе, много внимания уделил С. Н. Сергеев-Ценский в своей эпопее «Севастопольская страда». Вот что он расска­зывает об эпизоде у Кривой косы:

«Сотня семидесятого Донского казачьего полка пришла в понятное ликование, увидя такой конфуз иноземных мореплавателей, только что громивших их город. Державшиеся до этого вдали казаки прискакали теперь к самому берегу, спрятали лошадей за буграми, подо­брались на ружейный выстрел и открыли оживленную стрельбу по матросам».

С канонерки попытались было ответить картечью из медных пушек, но сильный вос­точный ветер накренил судно: стрельба стала невозможной. Англичане бежали на шлюпках, бросив даже флаги, за которыми устремились казаки.

«Между тем подходил пароход спасать команду. На ходу он посылал в пловцов ядро за ядром. Казаки ныряли, но плыли, гогоча, как гуси, а с берега поощрительно кричали им и стреляли в отплывающие шлюпки».

Близко подойти пароход не мог: море у Кривой косы очень мелко, а казаки, доплыв, стали хозяйничать на канонерке, трехмачтовом судне сорок метров длиной. Они сняли боль­шой и малый флаги, а когда подошли казачьи баркасы - две медные пушки, много всякого добра. Затем облили палубу маслом и подожгли.

Утром казаки пожалели, что не сняли с канонерки большого орудия и не вытащили па­ровую машину. Снова подошли на баркасах к пароходу, но ничего сделать уже не могли: вол­на засыпала песком внутренность полусгоревшей канонерки, и от тяжести судно погрузи­лось еще глубже.

Так, коротко говоря, описывает этот эпизод С. Н. Сергеев-Ценский. Теперь сопоставим страницы знаменитой эпопеи с архивными историческими документами.

Прежде всего заметим, что пароход, севший на мель у Кривой косы, назывался «Джас­пер». Его появление у Кривокосского поселка (ныне Седово) было не случайным: здесь зато­пили несколько наших пароходов «по случаю появления неприятеля в Азовском море»: Ин­тервенты хотели воспрепятствовать казакам снять с них орудия, машины и ценное оборудо­вание и намеревались сами овладеть им. Но 12 июля «Джаспер» сам сел на мель и под ру­жейным огнем казаков его команде вынуждена была покинуть судно, причем сделала это в такой спешке, что не только флаги оставила, но и пушки не успела заклепать и очень ценные сигнальные книги бросила на борту.

Англичане не могли простить казакам разгрома «Джаспера». С 14 по 18 июля ожесточен­но обстреливали Кривую косу сначала два парохода, потом - девять. Безуспешно пытались спасти они полуобгоревшую и затонувшую канонерку и в отмщение высадились на берег и сожгли Кривокосский хутор, чему казаки воспрепятствовать не могли, так как у них не было артиллерии.

Что же касается двух пушек с «Джаспера», которые, как пишет С. Н. Сергеев-Ценский, были отправлены в Новочеркасск, столицу области Войска Донского, то они представляли собой 24-фунтовые каронады, а большая пушка, которую снять с корабля не удалось, была 92- фунтовой.

В 1907 году жители хутора Кривая Коса Эраст Иванович Дударь и Василий Иванович Помазан нашли в море, саженях в ста от берега, три пушки, из них одна весом восемь пудов и длиной полтора аршина, множество больших и малых ядер и несколько десятков пароход­ных колосников. «По рассказам старожилов, - докладывает окружной начальник Таганрог­ского округа Донскому наказному атаману, - на том месте, где найдены вещи, будто бы по­гиб английский пароход во время Севастопольской войны».

Прошло шесть с лишним десятилетий, но народ помнил о событиях, развернувшихся в этих местах в дни героической обороны Севастополя.

На «Джаспере», как мы помним, казаки оставили только одну пушку, которую они не смогли снять. Тот факт, что Дударь и Помазан нашли три пушки и много пароходных колос­ников, подтверждает, что в этом месте и в самом деле были затоплены русские пароходы, вооружением и ценностями которых так интересовалась англо-французская эскадра.

Любопытно, что из трех пушек, найденных кривокосцами, две были доставлены в Дон­ской музей в Новочеркасске, а одна осталась при станичном правлении в Новониколаевске (ныне г. Новоазовск Донецкой области). О дальнейшей судьбе этих трофеев мне, к сожале­нию, ничего не известно.

3. Основатели Волонтеровки

Один из поселков, входящих в состав Ильичевского района Мариуполя, называется Во- лонтеровка. Название это - нетрудно догадаться - возникло потому, что жители поселка или его основатели в какой-то кампании оказались волонтерами, то есть добровольцами. Он и в самом деле основан волонтерами Греческого легиона, участниками обороны Севас­тополя в войне 1853 - 1856 годов.

Этот батальон (называют его и так) действовал в составе русской армии с самого начала войны, когда бои развернулись в дунайских княжествах. Сформирован он был в основном из подданных Греческого королевства, но в состав его входили также славяне из различных балканских стран. У этих людей были особые счеты с турецкими захватчиками. Народы, к которым они принадлежали, многие века находились под игом Оттоманской империи, и волонтеры рвались в бой, под огнем вели хладнокровно и мужественно и быстро завоевали уважение русских солдат.

После падения Севастополя волонтерам выдали годовой оклад жалования и предложили выбор: кто желает, может вернуться на родину, а кто хочет остаться в России, может поселить­ся в любом месте страны. 200 легионеров, большей частью люди бессемейные, изъявили же­лание поселиться возле своих соплеменников и единоверцев - близ Мариуполя. Им выдели­ли митрополитский участок земли, то есть то место в шести верстах от Мариуполя, где перво­начально поселился митрополит Игнатий по прибытии в Приазовье. «Первое обзаведение, - пишет И. А. Александрович в книге «Краткий обзор Мариупольского уезда» (1884), - волонте­ры получили полностью от правительства, дома же для них были построены при помощи их соотечественников», то есть мариупольских греков.

Поселок назвали Ново — Николаевским, так как официально Греческий легион носил имя Николая I, но в народе его упрямо называли Волонтеровкой, и это название сохранилось и по сей день.

Так как со временем поселок вошел в состав города, то мы можем сказать, что в обороне Севастополя мариупольцы участвовали не только тем, что снабжали его защитников продо­вольствием и фуражом, оказывали посильное сопротивление вражеским десантам, но и не­посредственно на бастионах осажденного города.

Подвиг основателей Волонтеровки отражен не только в научной, но и в художествен­ной литературе. В частности, С. Н. Сергеев-Ценский посвятил им несколько страниц своего романа «Севастопольская страда».

Встречаемся мы с ними в романе при следующих обстоятельствах. При налете отряда русских войск на Евпаторию генерал Хрулев вынужден был отложить штурм города, так как ждал обещанного подкрепления - 8-ю дивизию. Но неожиданно пришли греки-волонте­ры, пять рот, всего около шестисот человек, и заявили, что 8-я дивизия не сможет прийти вовремя из-за непролазной грязи.

Волонтеры должны были идти на Севастополь, а к Евпатории свернули самоволь­но, прослышав в пути, что главный командир теперь Хрулев, которого они успели узнать и полюбить еще на Дунае, и что против него стоят турки под командой Омер — паши, а турок, пишет С. Н. Сергеев-Ценский, они знали даже лучше, чем Хрулева. «Именно с турками им и хотелось теперь, как всегда раньше, сражаться; к ним они были полны ог­ненной ненависти».

Сочными красками рисует писатель внешний вид греков-волонтеров: «На них были коричневые и синие, щедро расшитые короткие куртки, больше похожие по форме своей на жилеты, под которыми за широкими кушаками из шалей располагался весь их огромный арсенал: пистолеты, ятаганы, кинжалы, по несколько штук каждого вида оружия; кроме того, у всякого была привешена к тому же кушаку кривая турецкая сабля, а сзади красовался карабин… На головах круглые низкие суконные шапочки с кистями; лица у всех смуглые, обветренные, жесткие, из-под воинственного вида острых орлиных носов торчали лихие усы…»

По диспозиции Хрулева первыми должны были пойти на штурм греки-волонтёры. Об их отваге и воинской выучке писатель рассказывает с восхищением. Я вынужден привести слиш­ком, пожалуй, длинную цитату из Севастопольской страды», но кто лучше ее автора расскажет о том, как воевали в ту войну будущие основатели села под Мариуполем - Волонтеровки:

«Впереди каждой роты ехал верхом капитан. Эти пять капитанов точно соревновались между собой в молодости, так лихо они держались на конях и так размахивали своими кри­выми, турецкого изделия саблями.

Молодцы, греки! - кричал он (Хрулев) в их сторону, точно могли они его расслы­шать. - Вы посмотрите сейчас, какая у них тактика! - обращался он то к Волкову, то к Цитовичу.

Удивляя между тем и своего батальонного командира Панаева, греки быстро рассыпа­лись, размыкая ряды и шли вперед, совсем оторвавшись от локтей товарищей, широким и свободным шагом! Свои карабины сняли они из-за спин только тогда, когда подошли к валу на ружейный выстрел, когда стала их доставать и орудийная картечь с укреплений и залетать в их ряды круглые турецкие пули.

Тогда части их рот вдруг падали на землю, как подстреленные, и отсюда, прикрывая себя какими-нибудь выступами, камнями, кочками, открывали стрельбу сами, в то время как другие части рот бежали вперед, чтобы также упасть всем сразу и открыть огонь, когда начи­нали в свою очередь перебегать первые.

Это был тот самый рассыпной строй, который ввели в русской армии только после Крым­ской войны».

Отлично воевавшие волонтеры не имели, однако же, привычки к земледельческому тру­ду и к новому местожительству под Мариуполем привыкали с большим трудом. Возникла перед ними и такая деликатная проблема: почти все они были холостяками, а в Мариуполе количество мужских душ все еще превосходило число женских, так что невест не хватало и коренным жителям. Как новоселы вышли из этого положения - такие подробности до нас не дошли, но вскоре в Волонтеровке (лет через 18, в 1874 году) была открыта народная зем­ская школа и в ней учились девочки и мальчики, сыновья и дочери отважных защитников Севастополя, пустивших корни в мариупольской земле.

Потом население поселка стало многонациональным, оно приняло деятельное участие в революции и гражданской войне и после Октября не случайно стало называться Красной Волонтеровкой.

Лев Яруцкий,

«Мариупольская старина».

Основу иррегулярных войск русской армии составляли казаки. Самое многочисленное войско имели донцы. К началу войны в нем находилось 64 полка, а позже к действующей армии присоединилось еще 26 полков. Традиционно казаки имели общее Войсковое знамя. Оно было пожаловано Донскому Войску в 1811 году в знак признания успехов казаков в сражениях минувшей войны. «Верноподданному Войску Донскому за оказанные заслуги в продолжение кампании против французов. 1807» — так звучит надпись на знамени. С обратной стороны полотнища располагался золотой крест на серебряном поле, окруженный золотыми ветвями и цветами. Зеленое с золотым узором древко имело золотое навершие с вензелем, серебряные шнуры и кисти.

1. Бунчук Донских казачьих полков.
2. Знамя Войска Донского.
3. Навершие.
4. Знамя Бугских казачьих полков.

В 1817 году донцам было пожаловано новое Войсковое знамя — Георгиевское, схожее с предыдущим, но с орденскими черно-оранжевыми лентами, Георгиевским крестом в навершии, несколько измененным гербом и надписью раскрывающей причину столь высокой награды: «Верноподданному Войску Донскому в ознаменование подвигов, оказанных в последнюю Французскую войну в 1812, 1813 и 1814 годах».

Помимо знамен казачьи войска имели бунчуки — знаки высшей атаманской власти. Изначально они представляли собой насаженные на украшенное древко конские хвосты, раскрашенные в разные цвета, позже приобрели вид небольших знамен с раздвоенным концом. Первым из российских императоров, наградивших донцов этим отличием, был Петр I, пожаловавший бунчуки в 1706 году казакам за верную службу при усмирении восставших в Астрахани стрельцов. В 1812 году донцы имели два войсковых бунчука, пожалованные в 1803 году. На одной стороне полотнища был изображен архангел Михаил, поражающий дьявола, на другой — серебряный крест, звезды и рука, выходящая из облака.

В Отечественной войне принимали участие три пятисотенных полка Бугского казачьего войска. Они имели схожие по виду с бунчуками знамена, пожалованные им в 1804 году. Интересно, что принцип их расцветки был аналогичен принятому в регулярной кавалерии: на полк полагалось пять знамен — одно белое и четыре цветных (черных), то есть по одному на сотню. Общий элемент знамен —изображенный в середине полотнища красный крест в золотом сиянии. Как и в регулярной кавалерии, знамена крепились в древкам белого цвета с золотым навершием в виде копья с императорским вензелем, имели серебряные шнуры и кисти.

Два полка Войска Донского (Ханжонкова и Сысоева) имели очень почетную награду — Георгиевские знамена. Этой наградой был отмечен подвиг донцаов в знаменитом сражении русского арьергарда под командованием П.И. Багратнона у Шенграбена 4 ноября 1809 года. За кампании 1812—1814 годов Георгиевские знамена получили казачьи полки: Атаманский Платова, половников Жирова, Власова 3-го, Иловайского 11-го, Грекова 18-го и Дячкина. Кроме того, трем полкам (Мельникова 4-го, Мельникова 5-го, 1-му Бугскому) были пожалованы «простые» знамена, без георгиевских отличий, но с надписями, раскрывавшими причину награды. В 1814 году родился новый вид награды для казаков — Георгиевский бунчук, пожалованный Атаманскому полку «за отличную храбрость».

1. Значек эскадрона В.П. Скаржинского.
2. Калмыцкое знамя.
3. Знамя 9-го Башкирского кантона.

Свой вклад в борьбу России с наполеоновскими войсками внесли калмыцкие казачьи полки. Ставропольский калмыцкий тысячный полк, входивший в состав Оренбургского казачьего войска, столкнулся с французами еще в ходе кампании 1807 года, ошеломив неприятеля убийственным дождем стрел. Позже он влился в Отдельный казачий корпус генерала от кавалерии М.И. Платова. В августе 1811 года из астраханских калмыков-добровольцев были сформированы еще два (1-й и 2-й) конных пятисотенных полка. Второй полк, которым командовал «владелец Хошутовского улуса» Сербенджап Тюмень, вышел в поход под древним священным знаменем калмыков. Символика его весьма любопытна. На полотнище изображен Даначи Тенгры — покровитель воинов, помощник в битвах. Окружающие его звери и птицы символизировали власть, силу, быстроту действий, владычество на земле и на небе. Знамя в руках бога говорило об одержанных победах, а бич указывал дорогу коню. Из-под ног коня вырывается пламя, звери внизу грозят нашествием божества на врагов. Выполнено знамя было из шелка и бамбука.
Под этим знаменем полк сражался в 1812 году. Легкие, быстрые всадники (по древнему обычаю кочевников они шли о-двуконь) входили в состав авангардных соединений русской армии во время заграничных кампаний 1813— 1814 годов. В числе первых они вошли и в Париж.
Калмыки храбро дрались. За отличие в боях часть зайсангов (командиров) произведена в офицерские чины. Командир полка Тюмень заслужил чин подполковника. Он был награжден орденом Cвятого Георгия 4-й степени за сражение под Лейпцигом. В 1815 году калмыцкие полки были распущены.

В составе Отдельного казачьего корпуса М.И. Платова сражался 1-й Башкирский полк. Точно определенный регламент привлечения башкир на военную службу был установлен только в 1798 году. По нему воинскую повинность отбывали ежегодно 5413 человек. В 1805 году одному из башкирских кантонов (округов) было пожаловано знамя, под которым воины участвовали в кампаниях 1812—1814 годов. Большое синее на белом древке знамя имело одинаковый рисунок с обеих сторон полотнища: золотой императорский вензель, окруженный сиянием, по углам — звезды, шнуры и кисти серебряные.

Борьба против нашествия наполеоновских войск потребовала напряжения сил не только регулярной армии, но и всего народа. Манифест Александра I «О составлении временного внутреннего ополчения» определил призыв ратников в 16 губерниях России. Губернии были разбиты на три округа, каждый из которых имел свои задачи. В первый округ вошли Московская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Смоленская, Тульская, Тверская и Ярославская губернии. Самое крупное из этого округа — Московское ополчение. В соответствии с «Положением о составе Московской силы» москвичи дали по 10 человек от каждых 100 жителей мужского пола. Среди ополченцев были известные литераторы В.А. Жуковский, П.А. Вяземский, А.С. Грибоедов, С.Н. Глинка, М.Н. Загоскин, художник В.А. Тропинин. С.Н. Глинка писал в прошении о зачислении на службу, что хотя он и не уроженец московский, но считает своим долгом стать под «хоругви отечественные» там, где застала его опасность Отечества. Знаменами ополчения, действительно, стали две хоругви, на каждой из которых было изображено по две иконы. На первой — «Вознесение Господне» и «Успение Божьей Матери», на второй — «Преображение Господне» и «Святитель Николай». Командующим ополчением 23 июля был избран старый боевой генерал, ветеран суворовских походов И.И. Марков. Московские ратники прибыли в действующую армию к Бородинскому сражению.

1. Хоругвь «Преображение» Московского ополчения.
2. Значок Костромского ополчения .
3. Значок Рязанского ополчения.
4. Значок Симбирского ополчения .
5. Знамя Нижегородского ополчения .

Калужская губерния также послала в войска своих жителей. К 1 сентября начальник ополчения генерал-лейтенант В.Ф. Шепелев рапортовал о готовности шести полков. Ратники получили хоругвь с двумя иконами. На одной стороне полотнища — «Божья Матерь Калужская», на другой — «Преподобный Лаврентий Калужский Чудотворец», держащий в руках хартию, на которой написано: «Божьей милостию и молитвами Святого Лаврентия от воюющих избави град сей». Калуга, действительно, была избавлена от нашествия неприятеля, но только русскими воинами, в том числе и ратниками-калужанами.

Московское ополчение было распущено 30 марта 1813 года, Калужское же просуществовало до 22 января 1814 года.

Почти 16 тысяч человек выставили рязанцы в составе семи полков ополчения своей губернии. Сформированы они были в кратчайшие сроки (с 8 по 18 августа) и под командованием генерал-майора А.Д. Измайлова приступили к выполнению боевой задачи — «всеми силами обеспечить губернию от неприятельских поисков, особенно же большую дорогу к Рязани, прикрывая все транспорты, идущие о сю сторону Оки к армии».

Во второй округ вошли Петербургская и Новгородская губернии. Петербург, как и Москва, выделил по 10 человек из каждых 100 своих мужчин. М.И. Кутузов, ставший начальником ополчения, почти месяц активно занимался его формированием и обучением по составленному им самим «Положению о Петербургском ополчении». Его методика быстрого превращения добровольца в солдата была настолько действенна, что вскоре стала использоваться повсеместно. После отъезда М.И. Кутузова в действующую армию занятия продолжил генерал-лейтенант П.И. Меллер-Закомельский.

К концу августа формирование Петербургского ополчения завершилось. 15 439 ратников образовали дружины, сведенные в пять бригад и два конных полка. Ополчению было пожаловано белое знамя с изображением креста и надписью «Сим победиши» на белом древке с навершием в виде стального наконечника копья.

I сентября произошло торжественное освящение знамени. Ратники были выстроены на площади у Исаакиевского собора. «По окончании молебствия, — вспоминал один из его участников, — как только преосвященный митрополит стал кропить святой водой ряды ополченцев, внезапно появилось на небе тонкое светлое облако; минутный дождь мельчайшими брызгами оросил воинство, и облако исчезло». Собравшиеся приняли это за доброе предзнаменование, сулящее успех.

Ополчение влилось в корпус генерала П.X. Витгенштейна, прикрывающий Петербург. Ратники приняли участие в бою под Якубово, штурмовали Полоцк, в 1813 году прошли Берлин и Данциг. 22 января 1814 года Петербургское ополчение было распущено.

Третий округ составили Нижегородская, Костромская, Казанская, Вятская, Симбирская к Пензенская губернии. Первоначально их ополчениям отводилась роль дальнего резерва, который, однако, вскоре был вовлечен в боевые деиствия. Эти части имели множество самых разнообразных знамен.

Наиболее полные сведения дошли до нас о знаменах Пензенского ополчения. Известно, что десять пехотных и четыре кавалерийских знамени имели одинаковый рисунок на полотнищах: с одной стороны на светло-зеленой тафте изображались вензель под короной в обрамлении лавровых ветвей, литеры «П» и «О» (Пензенское ополчение), номер полка и батальона (эскадрона). С другой стороны — золотой крест в сиянии над надписью: «С нами Бог». Полотнища квадратные, размером 1x1 аршин (71X71 см) в пехоте и 7x7 вершков (31x31 см) в кавалерии. Последние знамена в отличие от всех прочих имели три шнуpa золотого цвета с такими же кистями. Длина знаменных древков 4,5 аршина (3,2 м) в пехотных и 4 аршина (2,84 м) в конных полках.

Костромские полки несли желтые значки со старым городским гербом и надписью о принадлежности к губернии, полку, батальону, роте. На другой стороне полотнища изображен золотом крест над императорским вензелем. Количество таких значков точно не установлено. Всего губерния собрала четыре пеших, один конный полк и егерский батальон. Вместе с нижегородцами костромичи участвовали в походах 1813 года, сражениях под Дрезденом, Рейхенбергом, осаждали Гамбург и Глогау.

1. Значок Новозыбковского конного полка Черниговского ополчения.
2. Значок конного полка Пензенского ополчения.
3. Знамя Полтавского ополчения.
4. Знамя 1-го пешего полка Черниговского ополчения.
5. Урядник 1-й дружины С.-Петербургского ополчения со знаменем.

Черниговцы представили десять трехбатальонных пехотных и восемь конных полков, не считая более мелких подразделений. Интересно, что ополченцы этой губернии несли наибольшее число знамен. На полк приходилось по четыре знамени, из которых одно (белое) считалось полковым и находилось в первом батальоне помимо цветного — батальонного. Рисунок полотнищ различался по полкам. Разные цвета были и у батальонных знамен: 1-й батальон первого полка имел зеленое знамя, 2-й батальон — светло-голубое на голубом древке, 3-й батальон — розовое. Полковое знамя — белое с кофейным крестом, золотыми вензелем и надписями. Изображения с обеих сторон полотнищ были одинаковыми.

Второй полк также имел однотипные знамена, отличавшиеся цветом: белое — полковое; темно-зеленое, темно-синее, темно-красное — батальонные. На полотнище изображены крест, корона и вензель, окруженные ветвями. Сверху надпись: «Славный 1812 год», литеры «Ч» и «О» (Черниговское ополчение), надписи о принадлежности знамени полку и батальону.

Казачий Новозыбковский полк имел знамя, во многом напоминающее кавалерийские штандарты. Черный одноглавый орел под золотой короной — фрагмент герба Чернигова. Соседи новозыбковцев — Городницкий казачий полк — несли подобное знамя зеленого цвета на зеленом древке.

Созданное в сентябре 1812 года Нижегородское ополчение оформилось в пять пеших и один конный полк. Ополченцы получили белые знамена, центральные изображения на которых окаймлены орнаментом из золотых дубовых ветвей. На одной стороне — олень над воинской арматурой. Интересно, что этот олень, являющийся элементом нижегородского герба, на знамени изображен с небольшими неточностями: олень окрашен в красный цвет и с золотыми, а не с черными, как на гербе, рогами. На другой стороне полотнища находились золотые крест, корона, императорский вензель, надпись «За Веру и Царя», литеры «Н» и «О» (Нижегородское ополчение), номера полка и батальона.

Симбирское ополчение сформировалось в сентябре 1812 года в составе одного конного и четырех пеших полков. Кроме батальонного знамени 2-го пехотного полка известен вид знамени 1-го пехотного полка: светло-зеленое полотнище с золотым крестом в центре и надписью золотом: «1-го Симбирского пехотного полка». Полотнище крепилось к черному древку с вызолоченным навершием с прорезным императорским вензелем. На обратной стороне — медальон из золотых ветвей, в центре которого золотая колонна, увенчанная короной, — герб города Симбирска.

Симбирцы вместе с нижегородцами и костромичами успели принять участие в боевых действиях 1813—1814 годов при осадах Замостья, Бреслау, Глогау.

Нескоро докатились звуки войны до далекой Херсонской губернии. Почти сразу после решения о формировании ополчения последовала его отмена. Это не остановило потомка бугских казаков В.П. Скаржинского — на свою ответственность и на свои средства он создал эскадрон из 180 добровольцев. На голубом, размером с кавалерийский штандарт, значке эскадрона вздыбился зверь-единорог. Под этим значком ополченцы влились в ряды 3-й армии адмирала П.В. Чичагова.

В Полтавской губернии было сформировано 13 конных, 7 пеших полков ополчения и ряд более мелких подразделений. На желтых знаменах полтавчан единого образца почти полностью повторялся рисунок знамен 2-го и 6-го полков черннговцев. Об их принадлежности к Полтавскому ополчению говорили литеры «П» и «О» в верхних углах полотнищ. Полтавчане вместе с ополченцами Киевской и Черниговской губерний воевали с французами на территории Белоруссии.

Л. Н. Новожилова

(Ст. научн. сотрудник Костромского музея-заповедника)

«За веру, Царя и Отечество»

Полковые знамена и ротные знаки костромских ополчений из фондов Костромского музея-заповедника

В 1991 году в музей пришло письмо от внука одного из офицеров 503 дружины Костромского ополчения времен первой мировой войны. Его дед - Ратьков Дмитрий Михайлович - капитан, а затем подполковник принимал участие в формировании дружины, прошел с ней через всю войну, а в 1918 году вернулся на родину в ус. Рождествено возле Плеса. Автор письма спрашивал, можно ли увидеть и поклониться знамени 503 дружины, которое, по свидетельству его матери, находилось в исторической экспозиции музея-заповедника. Вот это письмо и побудило более внимательно и серьезно заняться историей музейных коллекций и, в частности, историей знамен костромских ополчений XIX - нач. XX в.в., а так же и историей самих ополчений.

На протяжении многих лет существования краеведческой экспозиции музея-заповедника, располагавшейся еще в стенах Ипатьевского монастыря, экспонировались несколько знаков и знамя в разделах по истории Отечественной войны 1812 года и Крымской войны (1853-1856 гг.). О них было известно только то, что знамена принадлежали ополчениям, сформированным в Костромской губернии в эти тревожные для страны годы. Но когда и при каких обстоятельствах они оказались в музее, где хранились раньше - эти вопросы долгое время оставались загадкой.

История Костромского ополчения 1812-1815 гг. частично известна по публикациям, как в современных, так и в дореволюционных изданиях. Сбор воинов Костромского ополчения начался 1 сентября 1812 года. Формирование народной военной силы шло медленно. Среди дворян, призванных на офицерские должности, нередки были случаи уклонения от призыва на службу. Некоторые помещики поставляли непригодных для службы в ополчении крестьян - физически слабых, больных, старых, плохо обмундированных. Участие крепостных крестьян в ополчении рассматривалось как результат пожертвования их владельцев в той мере, в какой помещики жертвовали в ополчение другие виды своего имущества. Самой сложной была проблема вооружения ратников.

Вооружение, обмундирование и продовольственное снабжение ополчения проходило на средства, как добровольное пожертвованные населением, так и обязательные взносы дворян, сельских крестьянских общин и ремесленников. Все костромские сословия участвовали в подготовке ополчения:

В поход костромские ополченцы выступили только 15 декабря 1812 года. В состав ополчения вошли 4 пехотных и 1 конный полки, всего 10800 человек. Полки делились на батальоны и роты. Губернским командующим Костромской военной силы был утвержден генерал - лейтенант П.Г.Бардаков, отличившийся еще в походах А.В.Суворова, при штурме крепости Очаков и в сражении при Рымнике. Костромское ополчение, входившее в состав Поволжского ополчения III округа под командованием генерал - лейтенанта графа П.А.Толстого, в военных действиях 1812 года на территории России не участвовало.

13 сентября 1813 года костромичи прибыли на место своего назначения - крепость Глогау в Силезии. Общее командование над всеми ополченскими частями, а под Глогау сражались полки не только Костромского, но и Рязанского, Симбирского, Нижегородского и Казанского ополчений, было возложено на П.Г.Бардакова. Он проявил себя опытным военачальником: под его непосредственным руководством крепость была осаждена по всем правилам военного искусства - создана единая блокадная линия вокруг Глогау. Наступившие осенние холода отразились на ратниках. В полках начались массовые заболевания, обмундирование пришло в ветхость. Несмотря на все невзгоды и лишения, ополченцы стойко несли осадную службу и совершали дерзкие вылазки. Ключи от крепости Глогау, капитулировавшей союзному российско-прусскому войску, русскому императору Александру I преподнес костромич - бригадный командир костромского ополчения С.П.Татищев. В приказе от 10 октября 1814 года командующего блокадными силами при Глогау генерала Розена получили высокую оценку боевые подвиги ополчения: «Вы, ополчившись (…) на защиту Отечества, горя усердием и ревнос-тию с неутомимым терпением преодолели все трудности (…), во время суровой зимы, на биваках, отражали сильные покушения неприятеля, сбили его передовые посты (…), принудили к сдаче знаменитую крепость, чем снискали всеобщую похвалу и достойное уважение (…)»

В начале февраля 1815 года Костромское ополчение вернулось в Кострому, где при большом стечении народа на главной площади в Успенском соборе состоялся благодарственный молебен.

Каждая рота, входившая состав полка имела свой ротный знак. Знаки, которые сейчас хранятся в музее-заповеднике, представляют собой небольшого размера холст, на котором с одной стороны изображен вензель императора Александра I. На другой стороне в центре - герб Костромы Павла I (щит с крестом и месяцем). Выше герба - надпись «Костром.ополчение» и номер полка, ниже - номер батальона и роты (например, «4-го полка 2-го баталиона 3-й роты»).

В отчете Костромского Научного общества по изучению местного края за 1922 год проходит информация о поступлении в областной музей знамен 1812 года из губернского революционного трибунала. 1 марта 1922 года в книге поступлений в музей была сделана запись под номером 1606: «Из Губревтрибунала: батальонные значки ополчения 1812 года. Полуистлевшие, изорванные, рамки разбитые» Всего поступило 10 значков. Знаки были на древках. Их поставили на учет и занесли в инвентарную опись фонда «Оружие», составленную в 1-ой половине 20-х годов XX века. Напротив записи о знаках в инвентарной описи позже появилась отметка «Списаны… 20 сентября 1955 года». Но, не поднялась рука у музейщиков, избавиться от предметов, свидетельствующих о ратных подвигах костромичей в те далекие годы, да и редки подобные раритеты в местных музеях.

В 1955 году в музее-заповеднике были заведены новые инвентарные книги и книги поступлений, предметам даны новые номера. Информация же об источниках поступления вещей, за редким исключением, в новые документы внесена не была. Ныне знаки Костромского ополчения 1813-1815 гг. хранятся в фонде «Ткани». Часть из них можно увидеть на экспозиции «Воины и войны» в здании гауптвахты. В советские годы они были укреплены, но, тем не менее, нуждаются в тщательной реставрации.

Одновременно со знаками 1812 года из ревтрибунала было передано в музей еще 6 знамен костромского ополчения, но эпохи Крымской войны. «Знамена ополчения 1853 года из зеленого шелка-сырца на древках с кистями кроме одного и с орлами наверху древка. Полуистлевшие» - это запись под номером 1607 в книге поступлений за 1922 год. Знамена также были внесены в инвентарную книгу в фонд «Оружие», одно из них было списано, но оставлено в музее. Из шести, действительно полуистлевших, огромных полотнищ, усилиями первоклассного реставратора, были возвращены к жизни и возможности экспонирования пока два. Они представлены на экспозиции «Воины и войны» и на выставке «Русские Императоры в Костроме» в Романовском музее. На каждой стороне знамени изображен ополченский крест с вензелем Императора Николая I и надпись «За веру, Царя и Отечество». На одном из знамен сохранилась металлическая пластина с записью «Костромского ополчения знамя 150-й дружины, получено в дружину 10 июля 1855 года, освещено 14 числа, в походе было от города Чухломы до города Пиотркова, Варшавской губернии и обратно, сдано из дружины в Костромской Кафедральный Успенский собор, сентября 30 дня 1856 года. Начальник дружины майор Денисьев, Адъютант прапорщик Белихов.»

По окончании войны по Высочайшему указу знамена дружин ополчений были помещены в кафедральные соборы губернских городов «на память потомству». Следует добавить, что в некоторых губерниях дружины получали перед походом знамена ополчения 1812 года, хранившиеся после Отечественной войны в местных соборах. Следовательно, и знаки первого костромского ополчения находились в кафедральном соборе. После закрытия Успенского собора все хранившиеся там воинские реликвии были переданы в областной музей.

Долгое время информация о формировании ополчения в Костромской губернии в годы Крымской войны, и о том, где оно несло ратную службу, не встречалась. Ситуация для автора данного исследования прояснилась в нач. 90-х гг. XX века после работы с документами областного архива, которые вновь постепенно становились доступными, были открыты новые интересные документы.

Для руководства формированием ополчения был создан губернский комитет ополчения. Офицерский корпус набирался из костромских дворян. Часть из них вступала в ополчение по собственному желанию, осознавая возложенный на них долг. Среди основной массы дворянства патриотического настроения не было. Неизвестный автор рукописи «Из воспоминаний об ополчении 1855 г.», по-видимому, сам участник ополчения, в своих заметках рассказывал о том, как проходили выборы дворян в костромское ополчение, и какие проблемы в связи с этим возникли, с какой «охотой» шли костромские дворяне в ополчение и чем это было вызвано. Впервые рукопись была опубликована в 1995г. Наблюдения, сделанные автором, подтверждаются архивными документами.

Многие дворяне отговаривались от службы под предлогом болезней или просто не являлись на службу. Нельзя было выбирать в ополчение лиц, состоящих под судом и следствием. Этим воспользовались губернские, а так же и уездные чиновники, преданные суду за упущения по службе. Они бросились в Уголовную палату с просьбой о том, чтобы приостановить решение своих дел.

Кроме патриотически настроенных и сознательных дворян, в ополчение поступали и те, кто, промотав состояние, не знали, что дальше делать. Иные решили променять невидную карьеру губернского чиновника на офицерский чин и эполеты.