Читать о святых божиих и их житие. Зачем современному человеку читать жития святых? Возвращаясь к древнерусским традициям просвещения

Прекрасная агиография, или

агиографии в наши дни нередко относятся пренебрежи " ^ тельно, причем как неверующие, так и верующие. Традиционные верующие, хотя почитают святых, большей частью относятся к их житиям как к описаниям какого-то инопланетного существования, подвигам далеких былинных героев, по определению недоступных для подражания - и даже не предназначенных для него. В свое время, когда мне приходилось дискутировать с православными о разных ситуациях в Церкви и о том, как было бы правильно на них реагировать, я пыталась приводить соответствующие примеры из житий святых, однако мне зачастую отвечали примерно так: «То святые, а то мы, мы грешные и не можем им буквально подражать; сейчас не то время, другая ситуация; мы лучше будем слушаться такого-то батюшку или старца...» - хотя речь шла вовсе не о каких-то великих подвигах, на которые современные люди действительно вряд ли способны, а об отношении к богослужению или о том, как реагировали святые на различные отступления епископата, т. е. о таких поступках, которым

вполне возможно подражать и в наше время. Либеральные же верующие нередко находят поведение святых странным и «негуманным», а их жития - неправдоподобными, скучными или слащавыми; правда, последнее более всего относится к их современным переложениям. Таким образом, на деле верующие точно так же пренебрегают житиями святых, как и неверующие - и, видимо, поэтому не слишком стремятся их читать: кому интересно, в самом деле, узнавать о вещах, которые тебе чужды или даже приводят в состояние дискомфорта, коль скоро ты не можешь и не хочешь подражать ничему из прочитанного?

Что же касается неверующих или, по крайней мере, нецерковных людей, то они нередко считают жития сборниками сказок и мифов, не имеющих отношения к реальной жизни и потому неинтересных, да к тому же написанных непривычным для читателя современных романов языком.

Правда, благодаря появлению такой области науки как критическая агиография, ученым удалось в значительной степени «реабилитировать» жития и показать, что эти произведения нередко имеют значительную ценность как исторические источники - просто такие тексты надо уметь читать. Ученому болландисту Ипполиту Дэлеэ принадлежит ставшее классическим деление житий святых на «исторические» и «эпические». «Исторические» жития рассказывают историю действительной жизни реального святого, хотя она может быть значительно облагорожена, приукрашена и дополнена, ведь святой должен смотреться безусловным идеалом. Так, чаще всего замалчиваются или затушевываются поступки

святых, которые могут показаться неблаговидными или просто не вязаться с обликом безупречного героя. Зато агиогра-фы любят рассказывать о многочисленных чудесах, совершенных святым, в том числе довольно-таки неправдоподобных, хотя есть и жития, где чудеса совершенно отсутствуют. Агио-граф нередко сочиняют длинные речи в защиту христианской веры или какого-нибудь догмата, которые святой в реальности вряд ли произносил - и которых сам агиограф в любом случае слышать не мог! - а если и произносил, то не в том виде, в каком они поданы в житии; во всех подобных случаях перед нами, очевидно, литературная фантазия на тему «как это могло Пы (или должно было бы) быть сказано». Тем не менее, и -|лких житиях значителен процент исторической достоверности, хотя их данные необходимо по возможности проверять, используя другие источники. 7 А вот «эпические» жития пооПщс не имеют своей целью рассказать реальную историю: эго что- m ироде христианского эпоса, содержащего элементы метрической реальности, но их сочетание целиком подчинено созданию определенной легенды с нужным смыслом. 8

Развитие критической агиографии, однако, вместе с реабилитацией житий как исторических источников повлекло за собой множество разоблачений: выяснилось, что многие святые, особенно первых веков христианства, но далеко не только, либо вовсе не существовали в реальности, либо являются производными от переработки историй, не имеющих поч ти ничего общего с житиями, сочиненными агиографами па их основе, - на читателя, особенно верующего, а также и па учепого-историка это может действовать обескураживающе. Впрочем, историк ободряет себя тем, что даже целиком литературные жития о выдуманных святых вполне могут содержать - и как правило содержат - множество реальных и нередко весьма ценных подробностей жизни того времени,

Современный человек часто не сознаёт, что тысячу лет назад люди точно так же нуждались в развлечениях, как и теперь, и что не только жития святых, но и многие экзегетические произведения тогда играли ту же роль, что для современного человека романы или беллетризированные биографии. В свое время меня поразило в этом смысле толкование св. Нила Синайского на евангельскую притчу о богаче: несколько строк притчи экзегет развил, можно сказать, в целый роман об оном богаче и о том, как тот, собрав зерно в житницы, мечтал, как будет похваляться им перед людьми, возя по улицам, не хотел делиться им с бедными, и в конце концов это зерно в житницах то ли съели черви, то ли обратил в прах Бог своим мановением. Но затем, внезапно осознав, видимо, что вся эта история ни имеет оснований в тексте толкуемой притчи, экзегет ничтоже сумняся заявил: «Лучше же сказать, что и того, случилось это или нет, не узнал богач, считавший себя долговечным. Потому что, восхищенный преждевременно от жизни, предварил утрату собранного». Тот, кто помнит, например, двухвариантную концовку романа Дж. Фаулза «Любовница французского лейтенанта», думаю, оценит употребленный Нилом литературный прием. Прочитав это толкование, вполне осознаёшь, что творения святых экзегетов, зачастую наполненные самыми фантастическими виражами мысли, которые вряд ли могут придти в голову современному читателю Библии, служили византийцам своего рода интеллектуальными романами. Конечно, в Византии продолжали читать и античные поэмы и романы, а Гомера и языческих риторов изучали в школах на протяжении всей истории Империи, но для благочестивых читателей и слушателей требовалась благочестивая литература, и ею стали, прежде всего, жития святых. Не стоит т акже забывать, что далеко не все византийцы были достаточно грамотны или могли позволить себе иметь собственную библиотеку - книги в то время были весьма дороги, - а потому создававшиеся тогда произведение были рассчитаны на чтение вслух, в кругу семьи или друзей, в собрании монахов, с церковного амвона.

Кроме того, жития нередко играли ту же роль, что в наше время выполняют средства массовой информации. Далеко не все верующие могли понимать высокую догматику и логический язык полемических сочинений, и для народа вероучительные истины преподносились в упрощенном варианте: в виде кратких изречений святых отцов, влагавшихся в уста героев житий, или в виде подходящих примеров из жизни, или в форме запоминающихся стихотворных эпиграмм, или с помощью агиографических символов. В эпоху иконоборчества, например, иконопочитатеди любили повторять цитату из св. Василия Великого: «чествование образа переходит на первообраз», - хотя Василий писал это совсем в ином контексте, вовсе не об иконах, а о портрете земного царя, от этого примера восходя к богословию Бога-Сына как «естественного образа» Бога-Отца. Порой агиографы заставляли святых произносить целые речи с исповеданием веры, содержавшим краткое изложение всех православных догматов. В житиях нередко встречаются упоминания о вполне конкретных особенностях еретических учений, с которыми в то время шла борьба, и поэтому жития могут быть полезны и при изучении богословской полемики той или иной эпохи. В качестве примера из жизни приводили отношение к портретам императора: обесчестивший их карался как оскорбитель величества - значит, тем более достоин кары обесчестивший изображение Христа и святых; иконоборцам же для пропаганды среди народа проще всего было приравнять иконы к идолам. Конечно, такие примеры был гораздо понятнее народу, чем сложные рассуждения о том, можно или нельзя изобразить Бога на иконе, которые были уделом более образованных людей. Как иконоборцы, так и иконопочитатели сочиняли эпиграммы с изложением своих взглядов и опровержением противников. Наконец, о святых и их чудесах могли придумывать целые развернутые легенды с целью настроить массовое сознание на ту или другую волну, поэтому даже самые неправдоподобные легенды имели для современников вполне определенный исторический смысл. Однако это еще не решает проблему современного восприятия подобных текстов. Как сказал по этому поводу один патролог, именно поэтому жития теперь никто и не читает, кроме историков: если агиографические произведения суть СМИ, «то кому, кроме историков, интересны СМИ, сообщающие несвежие новости со старой идеологией?»

Но функция житий далеко не сводилась к СМИ или к благочестивому чтению «для пользы души». В самом деле, нынешний читатель восхищается, например, романом А. С. Пушкина «Евгений Онегин» точно так же, как и современники поэта, хотя это произведение содержит массу аллюзий и отсылок к злободневным для автора проблемам и, возможно, писалось в пылу борьбы со вполне определенными литературными тенденциями, о которых современный читатель не имеет никакого понятия, что не мешает ему любить данное произведение, хотя он вполне может понимать и воспринимать его совершенно не гак, как это было задумано самим автором. Разумеется, конкретное житие может содержать в себе тот или иной основной посыл, который автор хотел бы внушить читателю - но таково вообще свойство практически любого литературного произведения, и иные современные романы могут оказаться ничуть не менее идеологизированными и навязчиво «учительными», чем средневековые жития. Б житии может содержаться нарочитая апология иконопочитания, почти апокалиптическая картина духовно-нравственного упадка Империи, попытка доказать, что современные святые ничем не хуже древних, или идея, что нет таких грехов, которые могли бы помешать человеку покаяться и достичь святости; нередко жития служили и различным сиюминутным целям, церковно-политическим и даже экономическим. Однако любое житие это прежде всего жизнеописание конкретного человека, жившего в конкретных условиях, и в силу этого оно всегда содержит достаточно важные подробности, помогающие восстановить историческую и культурную картину эпохи и понять вкусы и запросы тех византийцев, для которых создавались эти произведения, в то время игравшие для многих людей ту же роль, что романы для наших современников: жития развлекали, поучали, утешали, вдохновляли, внушали определенные идеи, воспитывали нравственно. В то же время сами византийцы, как это видно из источников, относились ко слишком «чудесатым» житиям с долей здорового скептицизма и не спешили принимать на веру все, что там написано.

Таким образом, жития, пожалуй, более всего интересны не с «идеологической» стороны, т. е. не как СМИ и орудия борьбы с той или иной ересью, а как зарисовки истории, культуры и нравов эпохи, и с этой точки зрения они бывают весьма информативны и занимательны. Даже в «эпических» житиях, не говоря уж об «исторических», и даже в описаниях различных чудес, к которым с таким недоверием относится современный читатель, можно встретить массу интересных подробностей жизни и умонастроения византийцев того времени. Более того, если внимательно читать жития святых и их собственные сочинения, особенно письма, можно увидеть, что святые не были только лишь великими подвижниками и недостижимыми образцами христианского жительства. Они были также и обычными людьми, порой проявляли слабости и ссорились между собой, временами унывали и падали духом, страдали и радовались, работали и отдыхали, учили и учились, питали любовь к одним людям и неприязнь к другим, испытывали различные нужды, в трудную минуту искали поддержку не только у Бога и небожителей, но и у земных друзей, - словом, невзирая на их подвиги, они были такими же людьми, как и мы, а вовсе не какими-то «инопланетянами», не имеющими с нами ничего общего. В этом отношении мне представляется прекрасной попыткой «оживить» и приблизить к нам византийцев вышедший не так давно путеводитель по Константинополю, составленный российским византинистом С. А. Ивановым, - эта книга читается как захватывающий роман, а тон рассказов об императорах и святых, могущий показаться слишком фамильярным благочестивому паломнику, является хорошим приемом для того, чтобы показать, что византийцы, часто кажущиеся такими далекими и непонятными, на самом деле куда ближе к современным людям, чем мы думаем.

С другой стороны, очень вредным проектом, с этой точки зрения, представляются выпущенные Оптиной Пустынью до революции и переизданные в наше время многотомные Жития святых в изложении Димитрия Ростовского - издание адаптированных, похожих один на другой, выхолощенных, восторженно-сладеньких текстов, откуда убрано большинство интересных и нестандартных эпизодов и штрихов, присутствующих в оригинальных житиях. Именно после знакомства с несколькими переводами настоящих византийских житий святых, когда я смогла сравнить их с читанными ранее адаптированными текстами, у меня и возникла идея проекта по их комментированному переводу, чтобы читатель не просто мог ознакомиться с текстом, но и узнать об историческом и богословском контексте конкретных житий, в том числе о бытовых реалиях эпохи, а также со сведениями об героях житий из других источников, - ведь такое чтение бывает куда более интересным, питательным для ума и полезным для души (в том числе, думаю, и для людей нецерковных или неверующих), чем знакомство с текстами житий почти или совсем без комментариев, которые для читателя, особенно неподготовленного и малознакомого с историей Византии, по сути во многом остаются закрытым для понимания.

К сожалению, в России изучение агиографических текстов находится далеко не в таком состоянии, как на Западе. В советский период жития святых считались «религиозным мракобесием», и когда С. В. Полякова подготовила к изданию русский перевод ряда византийских житий, она издала их в книге под названием «Византийские легенды», в качестве литературных памятников и с весьма небольшим комментарием. В последние годы положение улучшилось, но не сказать, что намного, в основном за счет изданий текстов и комментированных переводов отдельных памятников. В то время как за рубежом публикуются целые серии, посвященные изучению агиографической литературы, многочисленные критические издания текстов, сборники переводов, исследований, статей и докладов, российской византинистике в этой области до такого расцвета еще очень далеко.

Как бы ни были, однако, интересны жития святых с бытовой, исторической или богословской точек зрения, современный их читатель, конечно, поневоле задается вопросами, с которых Ж. Дагрон начал одну из своих замечательных статей, посвященных агиографии:

«Верили ли византийцы во всех тех святых, которые мало-помалу завладели культовым пространством, литургическим календарем, книгами, изображениями и воображением? Как они читали или слушали эти Жития или сборники чудес, полные фантастических рассказов? Античные мифы поэтически объясняли устройство мира и не требовали согласия с ними, но совсем другое дело - агиография, которая стремится дать отчет по поводу хода истории, основывается на некоей системе, навязывает "деревянный язык" и, как та или иная современная идеология, обязывает читателя расположиться либо внутри нее, либо вовне. Итак, это именно дело веры, точнее говоря, веры в веру - ведь если агиография развивается внутри христианства, было бы весьма дерзновенно говорить, что она всегда составляла его неотъемлемую часть».

Жанр агиографии действительно далеко не сразу занял в византийской литературе почетное место и завоевал читательское доверие. Народ в те времена был далеко не столь «темен» и легковерен как это зачастую воображают сейчас. Чтение источников показывает, что в Византии всегда хватало скептиков и насмешников над «чрезмерным» благочестием. Как отметил Ж. Дагрон, «святой как образ (и поскольку он образ) приобретает свой окончательный статус только после Торжества православия», т. е. в IX столетии. До этого у святых были многочисленные конкуренты: языческие мудрецы и чудотворцы вроде Аполлония Тианского, чье жизнеописание по форме и содержанию весьма похоже на житие святого; ученые, пытавшиеся объяснить те или иные явления в жизни не божественным вмешательством или «непосредственным управлением» и промыслом Всевышнего, а обычными природными законами; астрологи, предсказывающие будущее или помогающие найти потерянную или украденную вещь не с помощью божественной благодати, а своими

Подобная двусмысленность, сомнения и даже порой скепсис, разумеется, представляли опасность для агиографии: если какой-то астролог, врач или языческий философ могут добиться «естественным путем» того же самого результата, что святые своими чудесами, то в чем преимущество святости и даже шире - христианской веры? В ранних житиях появляется образ скептика-язычника, который обращается к истинной вере благодаря чудесам того или иного святого; затем этот персонаж трансформируется в скептика-христианина, сомневающегося в святости героя жития и убеждающегося через чудо; умножаются нападки на астрологию; мирская медицина противопоставляется «религиозной» - святой преуспевает в исцелении больных, от которых отказываются врачи, и так далее. Однако в то же время в сборниках «Вопросоот-ветов» VII столетия мы встречаемся с каверзными вопросами о чудесах, совершаемых еретиками, или о том, почему среди христиан больше тяжело больных, чем среди язычников, - и ответы на них звучат порой весьма по-современному: чудеса не доказывают святости; болезни, исцеления и смерть имеют естественные причины и, за исключением особых случаев, не должны рассматриваться как знамения или прямые действия Бога... Более того, даже по поводу участи душ умерших, святых и не святых, у составителей этих «Вопросоответов» еще нет той уверенности, какая появляется впоследствии: они то ли все поголовно пребывают в анабиозе, поскольку без тела душа не может действовать, то ли, даже если сохраняют восприятие, постоянно находятся в раю и не могут знать происходящего на земле, так что вместо них верующим и молящимся на земле могут являться разве что ангелы в их образе.

«Подобные принципы, - отмечает Ж. Дагрон, - ничего не отнимают у святости, но подрезают крылья агиографии, многие топосы которой попросту уничтожаются: чудеса и пророчества как доказательства святости, эпидемии и бедствия как божественные наказания, превосходство святого над врачом, тихая смерть праведника и мучительная грешника, немедленное воздаяние за дела, непосредственные откровения и видения свыше... Еще важнее то, что Вопросоот-веты, оставляя за святыми привилегированное положение в период до Страшного Суда, ограничивают их посмертное действие - а значит, наиболее заметные составляющие их культа - некоторым сомнением. Атака явно направлена на излишества богатого воображения авторов Житий и Чудес, которых поток их повествования увлекает к различным отклонениям от нормального».

Все эти темы, возникшие в VI-VII вв. в результате противодействия слишком бурному расцвету агиографии с ее сверхъестественными чудесами и постоянным вмешательством святых в жизнь людей, получили свое дальнейшее развитие во время иконоборческого кризиса: отрицание пользы от молитв ко святым, отрицание их мощей и чудес от них, в результате чего храмы в иконоборческое время освящались без вложения частицы мощей в престол, - эти проявления иконоборчества были всего лишь развитием настроений и богословских построений предыдущих веков, опираясь в том числе на учение об «сне» душ умерших. Согласно этому учению, душа человека, будь то праведника или грешника, после смерти остается бездействующей и как бы «спит», пребывает в анабиозе: разлученная с телом как с инструментом действия души посредством органов чувств, она лишается всех ощущений и находится в полном бездействии с момента смерти до всеобщего воскресения, когда душа вновь соединится с телом и получит заслуженное воздаяние. Таким образом, до телесного воскресения святые не могут ни являться людям на земле, ни оказывать помощь тем, кто обращается к ним с молитвой перед мощами или иконами - они просто не слышат обращенных к ним молитв; вместо них молящимся являются ангелы в облике святых. Празднования в честь них при этом, однако, полезны, поскольку назидает верующих и напоминает им о необходимости подражать добродетелям святых.

Иконоборцы взяли на вооружение эти воззрения в своей борьбе с культом икон, и, как отметил В. А. Баранов, «необходимость ответа на учение о неэффективности святых как заступников и на лежащее в его основе учение о "сне души" могла вызвать расцвет иконопочитательской агиографии в иконоборческий и послеиконоборческий периоды. Этот процесс может и должен рассматриваться в более широком контексте полемики с учением, отрицающим "реальные" явления святых и их скорую помощь после молитвы перед их иконами или мощами». К концу иконоборческой эпохи агиография справляет, по выражению Ж. Дагрона «триумф, получая статус, защищающий ее от всяких подозрений»: культ святых, их посмертные явления и чудеса становятся неотъемлемой частью православного вероучения и богослужебной практики.

Впрочем, несмотря на этот официальный триумф, скептики, естественно, никуда не делись и, видимо, по-прежнему оставались настолько опасными для традиционного благочестия, что в XI в. была даже соборно принята и включена в Синодик, читавшийся на праздник Торжества православия, специальная анафема против тех, кто «не приемлет чистой и простой верой от всего своего сердца необычайные чудеса нашего Спасителя и Бога, непорочно Его родившей Госпожи нашей Богородицы и всех прочих святых, но пытаются с помощью софистических доводов и рассуждений отвергнуть их как невозможные или ложно толковать их согласно собственным представлениям и приспосабливать к своему разумению». Ж. Гуйар замечает, что эту анафему нелегко истолковать, поскольку не совсем ясно, какие чудеса имеются в виду: «Чудеса вообще или чудеса особого порядка? Сверхъестественное в евангельских рассказах и в житиях святых или посмертные

чудеса? Достоверно, как представляется, то, что осуждаемое истолкование основано на философских доводах».

В любом случае, при внимательном изучении источников становится очевидным, что византийцы были далеко не столь тотально благочестивы и единомышленны в том, что касается веры в Бога, культа святых и образа жизни, как это порой представляется людям, привыкших видеть в Византии статичное «православное царство», но могли весьма и весьма расходиться во мнениях по самым важным вопросам, точно так же, как наши современники, - и это еще один повод для того, чтобы читать и изучать жития святых.

Жития святых, написанные святыми

Свт. АФАНАСИЙ ВЕЛИКИЙ

Прп. ЕФРЕМ СИРИН

Прп. ИОАНН ДАМАСКИН

Прп. НИКИТА СТИФАТ

Свт. ИННОКЕНТИЙ (БОРИСОВ),

еп. Херсонский

Свт. ИГНАТИЙ (БРЯНЧАНИНОВ),

еп. Кавказский

№ ИС 10-08-0378

Свт. Игнатий (Брянчанинов), еп. Kавказский

Священная повесть, заимствованная из книги Бытия (гл. 32–50)

Чудно приходит к праведникам посреди их бедствий мысль благодарения Богу. Она исторгает сердца их из печали и мрака, возносит к Богу, в область света и утешения. Бог всегда спасает прибегающих к Нему с простотою и верою.

Возвращался святой патриарх Иаков из Месопотамии в землю Ханаанскую, в землю рождения своего, в предопределенное Богом свое наследие (Быт. 32). Внезапно пришла к нему весть, что гневный Исав, брат его, идет к нему навстречу, что при нем четыреста вооруженных мужей. Еще в лета юношества Исав, волнуемый завистью, покушался на жизнь Иакова. Чтоб избегнуть преждевременной насильственной смерти, Иаков удалился в Месопотамию. Он пробыл там двадцать лет. Время могло бы исцелить уязвленное злобою сердце Исава… Нет, он идет навстречу брату с вооруженной дружиной. Многочисленность толпы, воинственный вид ее обличали злонамеренный умысел. Время не исцелило ненависти в Исаве: возмужал он, возмужала в нем и ненависть к брату.

Испугался Иаков. Не зная, что делать, он решился разделить имение свое, состоявшее из домочадцев и многочисленных стад, на два полка. «Если разъяренный Исав, – рассуждал он, – изрубит один полк, может быть, иссякнет гнев его, и он не прикоснется к другому полку». За двумя полками стояли жены и дети Иакова; позади всех стояла вторая супруга его, Рахиль, с единственным сыном своим Иосифом, юнейшим из сыновей Иакова. Они заняли последнее место как младшие, но это место дала им также особенная предусмотрительная любовь супруга и отца как безопаснейшее. Глаз любви сметлив; сметлив и глаз ревности. Сделав такое распоряжение, праведник спешит в обычное пристанище праведников – спешит встать пред Богом в благоговейной молитве. Недостоин я, – исповедуется он Богу, – всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему, ибо я с посохом моим перешел этот Иордан, а теперь у меня два стана (Быт. 32, 10).

Отовсюду окруженный напастью, праведник изливает сердце пред Богом, сводит расчет свой с судьбой, находит себя вполне удовлетворенным, находит, что Бог, заповедовавший ему путешествие в Месопотамию и возвращение из нее, сделал все по обетованию Своему. Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему. Глубокое, истинное смирение! Оно одно достойно предстоять Богу. Оно одно достойно беседовать с Богом: никогда оно не оставляется Богом. Ему внимает милостиво Бог, изливая обильные щедроты на молящегося со смирением. Изменилось, по мановению Божию, сердце Исава: доселе оно пылало враждой, теперь внезапно запылало любовью к брату. Исав кидает меч, бежит в объятия брата – и плачут два брата в объятиях друг у друга (Быт. 33).

Вот Иаков уже давно – в Ханаанской земле. Уже скончалась его любимая супруга, Рахиль, родами второго сына, Вениамина. Уже много скорбей испытал Иаков от буйных сыновей, которые вели себя в обетованной земле, как бы в земле, приобретенной завоеванием (Быт. 34–35). В окрестностях шатра его, раскинутого близ Хеврона, они пасли многочисленные стада свои, иногда уходя, и довольно далеко, на другие, более тучные пастбища. Иаков пребывал постоянно дома, где удерживали его и лета, и духовное преуспеяние. Оно привлекало ум и сердце старца к Богу, и потому полюбил он уединение в шатре. Некогда и несродно такому человеку вдаваться в житейские попечения. Неотлучно при нем было его утешение – любимый сын, прекрасный душою и телом Иосиф. Услуга старцу-отцу и внимание глубокому святому учению отца-боговидца составляли все занятие, все наслаждение юноши. В душу его падало слово благочестия, как падает семя на тучную землю, и скоро принесло плод: засияла в душе Иосифа святая чистота. В чистоте сердца начинает отражаться Бог, как в зеркале тихих, прозрачных вод отражается солнце. Добродетель Иосифа возбудила в братьях не соревнование, а зависть: так, по несчастью, всего чаще случается в человеческом обществе. Братья изобрели и вознесли злую клевету на Иосифа – какую именно, умалчивает Писание. Но проницательный и благодатный Иаков не был обманут хитросплетенною выдумкою, он продолжал любить – любить Иосифа, и в знак особенной любви подарил сыну пеструю одежду. Яркость и разнообразие цветов особенно уважались и доныне уважаются на кочевом Востоке. Не была ли одежда эта символом испещренной противоположными обстоятельствами жизни, предстоявшей юноше? Вдохновение внушило прозорливому старцу изобразить пророчество не словом – символом: пестрою одеждою. Отсюда начинаются странные приключения Иосифа.

Он служит прообразованием, дальнею библейскою тенью Господа нашего Иисуса Христа, а для деятельной жизни является примером благочестивого и добродетельного человека, подвергающегося разнообразным странным бедствиям, во время которых сохраняет он верность благочестию и добродетели, никогда и нигде не оставляется Богом, повсюду храним и наконец прославляется дивно. Послушаем, послушаем любопытное сказание о чудных и наставительных приключениях облеченного пророком-отцом в пеструю одежду.

Братья Иосифа, увидев, что отец их любит его более всех других сынов, возненавидели его: при каждом слове с ним, при каждом взгляде на него закипало в них мрачное смущение (Быт. 37, 4). А он не понимал объявшего их недуга: чистая душа его видела всех чистыми, благонамеренными.

С доверчивостью открывал он пред ними сердце. Это незлобивое сердце уже избрано Богом в сосуд таинственных откровений. Благодать Святого Духа, сообразно юношеским летам Иосифа, начала являть свое присутствие и действие в знаменательных сновидениях. Живо рисовались таинственною рукою странные сновидения в девственном воображении. Иосифу было семнадцать лет, когда приснился ему первый пророчественный сон. С откровенностью, не подозревающей никакого зла, он пересказывает его братьям: видно, сон оставил в душе юноши необычайное впечатление, которое нуждалось в объяснении. Он хотел вызвать, услышать это объяснение из уст старших братьев. «Привиделось мне, – говорил он им, – будто все мы вяжем снопы на поле; мой сноп вдруг поднялся и встал прямо, а ваши снопы обратились к снопу моему и поклонились ему». Братья отвечали: «Неужели ты будешь в самом деле царствовать над нами или сделаешься господином нашим?» И удвоили братья ненависть к нему за благодатный сон, за уязвившую их, перетолкованную, искаженную ими святую откровенность его. Иосиф видит новый сон. С детской невинностью, как бы в оправдание первого сна и в доказательство, что знаменательные сны приходят к нему невольно, независимо от него, рассказывает он сон отцу и братьям. «Видел я, – говорит он, – будто солнце, луна и одиннадцать звезд поклонились мне». Отец, услышав рассказ сына, остановил юношу. «Что сон, виденный тобою? – сказал он ему. – Неужели я, мать твоя и братья твои поклонимся тебе до земли?» (Быт. 37, 5–8). Опытный и духовный отец остановил сына не потому, чтоб признал сон его суетным мечтанием, собственным произведением души, недугующей высокоумием, но чтоб предохранить юную душу от впадения в высокоумие и вместе строгим замечанием сколько-нибудь погасить зависть и ненависть в братьях.

На данной странице представлены жития святых, почитаемых Православной Церковью. В памятниках первоначальной христианской древности, до половины IV в. и даже до V в., как у восточных, так и у западных христиан слово святой - греч. ἅγιος, лат. sanctus - по мнению Мартиньи («Dictionnaire des antiquites») ещё не было усвоено так называемым ныне канонизованным святым, то есть ни апостолам, ни мученикам, ни вообще лицам, которые позже стали, под именем святых , предметом особого почитания церкви, а при упоминании их называли просто по имени, например, Павел (не прибавляя «апостол» или «святой»).

Римский календарь, изданный Бухером, а потом Рюинардом при его «Acta Sinсеrа», доводит список особо чествуемых в церкви лиц до IV в. включительно (до папы Либерия), при чём ни разу не даёт им названия sanctus. Лишь в календарях церкви карфагенской, в III-V вв., при поминовении умерших, особенно чтимых церковью, слово sanctus встречается часто.

Первый календарь, в котором постоянно встречается слово sanctus при имени того или иного особо чтимого церковного лица, это - календарь Полемия («Acta Sanctorum»; т. 1). В менее отдаленную эпоху это слово встречается иногда в мозаиках при изображении апостолов, но его ещё нет при изображении св. Иоанна Предтечи даже в 451 г., и встречается оно при имени Предтечи не раннее, как в 472 г., на изображении св. Агафии in Suburra, в Риме.

По исследованию Чиампи, оно встречается также при изображении Козьмы и Дамиана в 531 г. Слова sanctus и sanctissimus на мраморных погребеньях, бесспорно древних, имеют, по мнению Мартиньи, значение carissimus. Причина, по которой христиане древнейших времён избегали эпитетов: Sanctus, Sanctissimus, заключается, по мнению некоторых учёных, в том, что слово Sanctus часто употреблялось в надписях несомненно языческих, которым не хотели подражать христиане. На эпиграфических документах V в. встречается при именах, в некотором отдалении, одна буква S, которая может быть принята за начальную букву слова Sanctus, но также и за нач. букву слова Spectabilis. Вместо названия «святой » (лат. Sanctus) или вместе с ним часто стояло, при имени почитаемого церковью лица, другое название - dominus, domina.

Мартиньи склонен думать, что слова dominus и domina означали в древности специально «мученик и мученица». Из рассказов о погребении почивших христиан видно, что распоряжавшиеся погребением провозглашали: ad sanctos! ad sanctos! (или ad martyres, ad martyres), то есть приказывали нести умершего на специально христианское кладбище. Кроме обозначения личной святости или высокого благочестия лица, слово sanctus, (agioV;), как некогда в язычестве, прилагалось и в христианстве для обозначения, что то или иное лицо или место посвящено какому-либо священному служению. Христиане in согроге в древней церкви (напр. в посланиях апост. Павла) именовались святыми . В Евангелии святость, освящение представляются везде как свойство христианства, во всех его проявлениях: да святится имя твоё (Mф. VI, 9), отче святый, святи их во истине твоей (Иоан. XVII, II, 17).

Почитание и призывание святых

Православная церковь почитает праведников не как богов, а как верных слуг, угодников и друзей Бога; восхваляет их подвиги и дела, совершенные ими при помощи благодати Бога и во славу Бога, так что вся честь, воздаваемая святых , относится к величеству Божию, которому они благоугождали на земле своей жизнью; чествуют святых ежегодными воспоминаниями о них, всенародными празднествами, созиданием во имя их храмов)

Св. Писание решительно запрещает оказывать кому-либо Божеское поклонение и служение, кроме единого истинного Бога (Второе. VI, 13; Исвятых XLII, 8; Матф. IV, 10; 1 Тим. 1, 17), но вовсе не возбраняет воздавать надлежащее почтение (doulexa) верным слугам Бога, и притом так, чтобы вся честь относилась к Нему же единому, как «дивному во святых своих» (Псал. LXVII, 36).

Царь Давид взывал: «мне же зело честни быша друзи Твои, Боже» (Псал. CXXXVIII, 17); сыны пророческие торжественно «поклонились до земли верному рабу и другу» Божию - Елисею (4 Цар. II, 15). В Новом Завете сам Иисус Христос, подтвердив закон: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи» (Матф. IV, 10), сказал ученикам своим: «вы друзья мои, если исполните то, что Я заповедую вам» (Иоан. XV, 14), и засвидетельствовал пред ними: «кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает пославшего Меня» (Матф. X, 40), показывая, что честь, воздаваемая верным слугам Его и друзьям, относится к Нему самому, также и в Откровении устами Иоанна Богослова: "Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его" (Апок. III, 21) .Апостол Павел также говорит: "Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их" (Евр. XIII, 7).

О святых

Возникнув в христианской Церкви на первых же порах её. существования, вера в богоугодность и спасительность достодолжного чествования святых выразилась в установлении в память мучеников и других святых особых праздников, по примеру воскресного и других праздничных дней, с совершением соответствующих молитвословий и литургии (свидетельства Тертуллиана и св. Киприана; Постановления апостол. кн. VI, гл. 30; кн. VIII, гл. 33). Начиная с IV в. везде открыто и торжественно происходит чествование святых, узаконенное двумя поместными соборами того же века: гангрским и лаодикийским. Вместе с тем развивается и определяется самое учение о почитании святых (Ефрем Сирин, Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст). Способствовало этому появление разных еретических лжеучений.

Были, например, еретики, которые не только чествовали Богоматерь подобающим ей почитанием, как святейшей всех святых, но и воздавали ей божеские почести, поклонялись и служили ей наравне с Богом. Это вызвало св. Епифания как на обличение заблуждающихся, так и на выяснение истинного церковного учения о почитании святых. В начале V века появились еретики которые стали упрекать церковь в том, что будто бы ею допускается божеское чествование святых с таким же поклонением им и служением, и этим восстанавливается древнеязыческое идолопоклонство и ниспровергается вера в истинного Бога, которому одному нужно поклоняться и служить. Во главе этого рода лжеучителей, состоявших по преимуществу из евномиан и манихеев, стал испанец Вигилянций. Против него выступили блаж. Иероним и Августин.

Вера в обязательность и спасительность достододжного чествования святых неизменно сохранялась в церкви и в последующие века; подтверждением чему служат свидетельства как отдельных пастырей церкви (Сальвиан, Кирилл Александрийский, Григорий Великий, Иоанн Дамаскин), так и целых соборов - поместного карфагенского (419−426) и в особенности седьмого вселенского (никейского II). Противниками этого учения в средние века являются альбигойцы, павликиане, богомилы, вальденсы и виклефиты, в новейшие века - вообще протестанты.

Почитая святых, как верных слуг, угодников и друзей Божих, церковь, вместе с тем, призывает их в молитвах, не как богов каких, могущих помогать нам своей собственной силой, а как предстателей наших пред Богом, единым источником и раздаятелем всех даров и милостей тварям (Иак. 1, 17) и ходатаев наших, имеющих силу ходатайства от Христа, который «един (есть)» в собственном смысле и самостоятельный «посредник между Богом и человеками, предавший Себя для искупления всех» (1 Тим. II, 5−6)

Начало молитвенного призывания святых видно ещё в церкви ветхозаветной: царь Давид взывал к Богу: «Господи, Боже Авраама, Исаака и Израиля, отцов наших» (1 Парал. XXIX, 18). Апостол Иаков преподает верующим заповедь молиться друг за друга и к этому прибавляет: «много может усиленная молитва праведного» (Так. V, 16). Апостол Пётр обещал верующим и после своей смерти не прерывать попечения о них (2 Пётр. 1, 15). Апостол Иоанн засвидетельствовал, что святые возносят свои на небе молитвы пред Агнцем Божим, помня в них и о сочленах своих в церкви воинствующей (см. Апокал. V, 8; VIII, 3−4).

На основании Свящ. Писания и вместе свящ. предания, церковь всегда учила призывать святых, с полной уверенностью в их предстательстве за нас перед Богом. Это учение и верование церкви содержится во всех древнейших литургиях, например апостола Иакова и иерусалимской церкви, появившиеся в IV в. и вошедшие в церковнобогослужебную жизнь чины литургии св. Василия Великого и Иоанна Златоуста ясно доказывают, что призывание святых в это время было явлением всеобщим. На седьмом вселенском соборе отцы, рассуждая о почитании и призвании святых, между прочим, постановили: «кто не исповедует, что все святые…. досточтимы пред очами Божиими…. и не просит молитв у них, как у имеющих, согласно церковному преданию, дерзновение ходатайствовать о Мире, - анафема».

Учение о призывании святых сохранилось и доныне сохраняется в отделившихся издревле от вселенской церкви христианских обществах, как то: несторианском, абиссинском, коптском и армянском.Противниками этого учения явились выделившиеся из западной церкви в средние века рационалистические и мистические секты. Лютер отверг почитание и призывание святых на том, главным образом, основании, что видел в них своего рода посредников между Богом и верующими, каковое посредство исключалось его личной, непосредственной верой. Ему казалось, что даже и прославленные святых своим посредством будут отдалять верующих от Христа, подобно тому, как здесь на земле отдаляют их от Него члены церковной иерархии. Поэтому он настаивал на мысли, что почитание святых является унижением заслуг Иисуса Христа, как единственного ходатая между Богом и людьми. святых, по мнению Лютера - это только замечательные исторические лица, о которых нужно вспоминать с благоговением, говорить с уважением, но к которым нельзя обращаться с молитвой.

Святые в православии

Cвятые, размещённые в небесах по ликам святости (икона «Страшный суд», Польша, XVII в.) Во все времена православное учение сочетало в себе две принципиальных особенностей духовной жизни, во-первых, это постоянное стремление к святости, к безгрешной жизни: "Всякий, рожденный от Бога, не делает греха... он не может грешить, потому что рожден от Бога" (1 Ин. 3, 9), с другой стороны это осознание своеё греховности и упование только на милость Божию в деле своего спасения: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное" (Мф. 5, 3), "Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мф. 9, 13).

Это сочетание выражается, к примеру словами Апостола Павла "Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия..."(Еф. 3, 8) - фраза, в которой сочетается и осознание призвания всех верующих во Христа к святости и в то же время уничижение самого Первоверховного Апостола, встречающееся ещё к примеру, в 1 Кор. 15, 8-9: "...а после всех явился и мне, как некоему извергу. Ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию". Так или иначе стремление к святости - это естественное стремление каждого православного христианина. Апостолу Иоанну Богослову было открыто, что «теплохладные» христиане будут извержены из уст Божиих (Откр. 3,15-16)

Апостол Павел в своих посланиях называет всех членов Церкви святыми, в том числе адресуя их "призванным святым" (Кор., 1, 2; Рим. 1,7) или просто "святым" (Ефесвятых 1,1; Фил. 1,1; Кол. 1,1) а Апостол Пётр говорит христианам: "вы - род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел" (1 Пет. 2, 9). В то же время святость в православии это не статус, а как бы состояние человеческого духа: "не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17, 20-21), "будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 48).

В целом же святость в Православии имеет синонимичные аналоги, слова Богообщение и Боговидение. Они основываются на православном учении о том, что Святые в Царствии небесном постоянно находятся в общении с самим Богом и иллюстрируется, к примеру, такими словами из Писания:

"И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим" (Исх, 33, 11)
"Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать [святый] храм Его" (Псвятых 26, 4)
"Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас" (Ин. 14, 8)
"Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам" (Ин. 14, 21)
"но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас; и в тот день вы не спросите Меня ни о чем" (Ин. 16, 22-23)
"наше общение - с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом" (1 Ин. 1, 3)
Во время чинопоследования православного отпевания Церковь (по древнему обычаю) многократно упрашивает Бога причислить умершего к лику святых: «Со святыми упокой Христе душу усопшего раба твоего!». Те же самые слова поются во время прославление святого перед пением величания уже как новому святому.

В православии по лику святости различают следующих святых:

Апостолы - ученики Христа
святители - святые архиереи (епископы)
преподобные - постники, отшельники и т.п., как правило, монахи
блаженные - Христа ради юродивые
мученики
страстотерпцы (пострадавшие от нечестивых единоверцев)
новомученики (пострадавшие за веру в годы гонений на религию в XX веке)
священномученики
преподобномученики
преподобноисповедники
исповедники
равноапостольные (крестители) и др.
святые праведные
из Ветхого Завета:

Особое место среди православных святых занимает Пресвятая Богородица!

Святость - это состояние переживаемое верующим по слову Апостола Иакова "Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам" (Иак. 4, 8). Но также сказано "Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы" (Мф. 5, 14). Таким образом с одной стороны единственным сердцеведцем знающим угодников своих является сам Господь. Но Он Сам прославляет святых своих чудесами: даром языков (в первые века), пророчествований, исцелений, чудотворений при жизни, нетленными мощами, исцелений по молитвам святому.

Чудеса не являются обязательным условием почитания, по слову Апостола Павла о высшем даре: "Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится" (1 Кор. 13, 8) -, но являются как бы указанием самого Господа на почитание его верного служителя. Например как описано сразу после прославдлении Святителя Московского Ионы об исцелении одной женщины:

Приведённая во храм, она усердно молилась пред чудотворными иконами, Владимирской и Великогорецкой, но не получила желаемого; припадала потом ко гробу чудотворца Петра и много скорбела, что труд её был напрасен; тогда послышался ей таинственный голос: «Иди ко гробу Ионы, чудотворца». «Не знаю, Господи, где он» - смиренно отвечала слепая, и, когда привели её к честной раке, стала осязать её руками с тёплою молитвой о прозрении, но как только приникла к мощам, чтобы приложиться, почувствовала как бы тёплое дуновение из уст святительских, прямо в очи свои, и в ту же минуту прозрела.

Православные церкви признают святыми, как правило, только православных или христиан, живших до разделения церквей. Впрочем, существуют исключения, например, в 1981 году собор РПЦЗ причислил к лику святых всех слуг царской семьи, погибших вместе с ними в Ипатьевском доме, в том числе католиков и протестантов.

Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, член Священного Синода, председатель Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви:

Основными критериями канонизации общецерковных и местночтимых подвижников веры в Русской Православной Церкви являются праведное житие, безукоризненная православная вера, народное почитание, чудотворения, и если таковые есть, нетленные мощи.

Выделить более «авторитетных» и менее «авторитетных» святых невозможно, но в православной русской традиции, особенно среди мирян, наиболее чтимыми святыми являются Иоанн Креститель, Николай Чудотворец (Николай Угодник), Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Александр Невский, князь Владимир а также местночтимые святые.

Жития святых

История становления православия на Руси неразрывно связана с рядом личностей, которые посвятили свою жизнь истинному почитанию Бога с исполнением всех божественных законов. Строго следуя предписаниям вероисповедания, эти люди заслужили Божественную Благодать и звание православных святых за свое беззаветное служение Всевышнему и ходатайство за весь род людской перед ним.

Список богоугодных личностей, прославившихся праведными делами либо пострадавших за веру Христову, поистине неиссякаем. В наши дни он также пополняется новыми именами благочестивых христиан, канонизированных церковью. Обретение святости подвижниками духовного совершенствования можно назвать великим трудом, сопряженным с тяжестью преодоления низменных чувств и порочных желаний. Создание божественного образа в себе требует огромных усилий и кропотливого труда, а подвиг православных святых пробуждает восхищение в душах истинно верующих.

На иконах, изображающих праведников, их голову венчает нимб. Он символизирует Благодать Божию, просветившую лик ставшего святым человека. Это божий дар, согревающий душу теплом духовности, радующий сердце божественным сиянием.

Молитвами в храмах и молебельными песнопениями священнослужители вместе с верующими прославляют образ земного жития праведников согласно их сану либо званию. С учетом свершенных подвигов при жизни или причины ухода в мир иной, на страницах Православного календаря, составленного Русской Православной церковью, представлены списки благочестивых персон по рангам.

• Пророки. Так именуют Ветхозаветных святых, наделенных даром предвидеть события будущего. Пророков избрал Всевышний, они призваны были подготовить народ к принятию христианства.
• Апостолами называют лучших последователей Господа. Из них 12 святых именуют приближенными, ряды воспитанников Царя Небесного насчитывают 70 праведников.
• К Праотцам относят благочестивых мужей, упоминаемых в Ветхом Завете, которые состояли в дальнем родстве со Спасителем нашим.
• Праведников мужской либо женской стати, принявших монашеский сан (иночество), называют преподобными.
• Статусом великомучеников либо мучеников наделены богоугодники, ушедшие из жизни мученической смертью за веру Христову. Служителей церкви относят к рангу священномучеников, страдальцев в монашестве – преподобномучеников.
• К числу Блаженных причисляют благочестивых, ставших безумными Христа ради, а также путников без постоянного жилища. За покорность такие люди одаривались Божьей милостью.
• Просветителями (равноапостольными) называют праведников, деяния которых способствовали обращению народов к христианской вере.
• Страстотерпцами либо исповедниками именуют благочестивых верующих, подвергшихся гонениям и заточениям за свою приверженность Спасителю. В миру такие христиане приняли смерть в тяжких муках.

Молитвы святым угодникам связаны не только с почитанием сподвижников Божьих, но с обращением к ним за их собственной помощью. Оказывать божеские почести и поклоняться кому-либо, кроме Бога истинного и единого, запрещено по Священному Писанию.

Список наиболее почитаемых святых Православной церкви по годам их жизни

• Апостол Первозванный принадлежит к числу 12 учеников Христовых, избранных им для проповедования Евангелия. Статус Первозванного ученик Иоанна Крестителя получил за то, что первым откликнулся на призыв Иисуса, а также назвал Христа Спасителем. Согласно преданию был распят приблизительно в 67 году на кресте особой формы, названном впоследствии Андреевским. 13 декабря – день почитания православной церковью.
• Святитель Спиридон Тримифунтский (207-348 г) прославился как чудотворец. Житие Спиридона, избранного епископом города Тримифунт (Кипр), прошло в смирении и призывах к покаянию. Святитель прославился множеством чудес, среди которых оживление умерших. Приверженец точного соблюдения слов Евангелия ушел из жизни во время чтения молитвы. Икону чудотворца верующие хранят дома для обретения благодати Божьей, а 25 декабря чтят его память.
• Из женских образов наиболее почитаемой в России считается Блаженная Матрона (1881-1952 г). Православная святая была избрана Всевышним на благие дела еще до своего рождения. Тяжелое житие праведницы было пронизано терпением и смирением, чудесами исцеления, задокументированными письменно. Верующие прикладываются к мощам страстотерпицы, сохраненным в стенах Покровского храма, за исцелением и спасением. День почитания церковью – 8 марта.
• Наиболее известный из праведников Угодник (270-345 г) в списке великих святителей значится как Николай Мирликийский. Будучи епископом, уроженец Ликии (римская провинция), всю жизнь посвятил христианству, умиротворял враждующих, защищал невинно осужденных, творил чудеса спасения. Верующие обращаются к иконе Николая Угодника за исцелением душевным и телесным, покровительством для путешественников. Церковь почитает память чудотворца молитвами в день 19 декабря по новому (григорианскому) стилю.

Молитва Николаю Угоднику о помощи:

После того, как желаемое реализуется, важно вознести святому благодарственную молитву:

Прикосновение к мироточащим мощам Чудотворца, хранящимся в католическом монастыре города Бари (Италия), благословляет верующих исцелением. Обращаться с молитвой к Николаю Угоднику можно в любом месте.

Акцент православного учения опирается на духовный принцип целеустремленного движения к обретению святости на протяжении безгрешной жизни. Важное преимущество святости по Православному учению в постоянном общении с Богом апостолов, пребывающих в Царствии Небесном.

Список святых Русского Православия, канонизированных в XIX веке

Акт канонизации праведных христиан может быть как общецерковным, так и местным. Основание – святость при жизни, свершение чудес (прижизненных либо посмертных), нетленные мощи. Итог церковного признания святого выражается призывом к пастве почитать праведника молитвами во время общественных богослужений, а не поминанием. Древнехристианская церковь процедуру канонизации не проводила.

Список благочестивых праведников, получивших чин святости в XX веке

В православной литературе существует особый жанр, описывающий жизнь и подвиги, проживших в святости людей. Житие святых – это не светские хроники, а жизненные истории, написанные в соответствие с церковными канонами и правилами. Первые записи событий жизни святых подвижников велись на заре христианства, затем их сформировали в календарные сборники, списки дней почитания светлой памяти угодников.

Согласно наставлению апостола Павла, проповедников слова Божия следует поминать и подражать их вере. Невзирая на уход в мир иной святых праведников, которых почитает святая церковь.

За высокую нравственность и святость, на протяжении истории Православной Руси, Божию благодатью были одарены люди с чистым сердцем и сияющей душой. Они получили небесный дар святости за свои праведные деяния, их помощь живущим на земле людям неоценима. Поэтому, даже при самой безысходной ситуации, сходите в церковь, обратитесь с молитвой к святым угодникам, и вы получите помощь, если молитва будет искренней.

Как известно, жизнеописания святых православной церкви священники чаще всего рекомендуют читать начинающим, и не только, христианам. Почему это так важно?

Потому что, читая жития православных святых отцов церкви, мы напрямую видим воздействие благодати Божией на тех, кто верит в Иисуса Христа. Кроме того, жития святых самый лучший пример христианской жизни. Даже с учетом того, что мало, кто сегодня способен повторить их подвиги, все равно, чтение приобщает нас к благодати угодников Божиих, настраивает на покаяние и самосовершенствование.

Святые отцы научают, как приступать к Евангелию, как читать его, как правильно понимат. Посредством общения со святыми, видя их безукоризненную жизнь, которую они вели согласно заповедям Христовым, мы постепенно становимся способными к разумению Евангельской Истины. Кроме этого, у нас есть возможность узнать, какими должны быть настоящие Православные верующие, потому, как никто иной, нежели святые угодники Божие достигли в этом несказанных высот и являются для нас живым и явным примером в сем делании. Человек всегда стремится быть похожим на свой идеал, и если нашим идеалом станут святые, то, видя их непорочное жительство согласно евангельским заповедям, то сами мало-помалу приучим себя следовать тем же путем.

Уже давно сами святые свидетельствовали, что достаточно трудно найти духоносных наставников, поэтому главными руководителями для желающих спастись должны стать подвижники истинной веры Православной, познакомится с которыми, мы можем, лишь читая их жития.

Смотря на чистую и непорочную жизнь святых отцов, наши души, словно в незамутненном зеркале, будут видеть свою грязь. Но, кроме того, что подвижники благочестия помогут нам рассмотреть свои грехи, они же могут и предложить и спасительное врачевство. Вот что писал Оптинский старец, иеромонах Никон Воробьев: «Когда человек начнет бороться с собой, будет стремиться идти путем евангельским, то ему святые отцы сделаются необходимыми и своими родными. Святой отец - уже родной учитель, который говорит душе твоей, и она воспринимает это с радостью, утешается. Как тоску, уныние, рвоту вызывали эти философии и всякие сектантские гадости, так, наоборот, как к родной матери, приходил к отцам. Они меня утешали, вразумляли, питали».

Однако есть определенное условие и в этом душеспасительном чтении: каждому следует избирать повествовании о житии тех отцов, которое наиболее соответствует его образу жизни. Например, отшельнику надо читать отцов, писавших о безмолвии; инокам живущим в общежитии, - отцов, написавших, наставления для монашеских общежитий; христианам, живущий посреди мира, - святых отцов, произнесших свои поучения вообще для всего христианства.

«Непременно нужно чтение, соответствующее образу жизни. Иначе будешь наполняться мыслями, хотя и святыми, но неисполнимыми самым делом, возбуждающими бесплодную деятельность только в воображении и желании; дела благочестия, приличествующие твоему образу жизни, будут ускользать из рук твоих. Мало того, что ты сделаешься бесплодным мечтателем, -мысли твои находясь в беспрестанном противоречии с кругом действий, будут непременно рождать в твоем сердце смущение, а в поведении неопределенность, тягостные, вредные для тебя и для ближних. При неправильном чтении Священного Писания и святых отцов, легко можно уклониться с спасительного пути в непроходимые дебри и глубокие пропасти, что и случилось со многими. Аминь», - говорил святитель Игнатий (Брянчанинов). И еще: «Отныне, во время краткой земной жизни, которую Писание не назвало даже жизнию, а странствованием, познакомься со святыми. Ты хочешь принадлежать на небе к их обществу, хочешь быть участником их блаженства? отныне поступи в общение с ними. Когда выйдешь из храмины тела, - они примут тебя к себе, как своего знакомого, как своего друга (Лк. 16:9)».

Таким образом, читая жития святых отцов, мы также на их примере наглядно видим, каким образом они достигли жизненной цели – спасения, и если мы будем иметь подобную им жизнь и мышление, то тоже, по благодати Божией, получим спасение и Царствие Небесное.

В заключение, хочется привести еще несколько высказываний преподобного Варсонофия (Оптинского) на тему того, насколько важно знакомиться с житиями Святых Отцов и, таким образом, как бы становиться соучастниками их земного странствия:

… Читайте Священное Писание, а также и Жития святых, особенно святых великомучениц Екатерины, Варвары, Ирины, Евдокии, потому что каждый святой дает частицу своей крепости читающему его Житие с верой и поможет при прохождении мытарств.

Когда мы читаем, хотя бы житие св. вмчц. Екатерины, то Святая начинает молиться за такого человека пред престолом Божиим, а молитва святых, конечно, немаловажна. Может быть, какая-нибудь душа была на краю погибели, но читая Жития святых, она привлекла их молитву за себя и была спасена. Приобретите эти книги: они уж не так дорого стоят, на другие и больше выходит, а благодаря чтению их мы приобретаем огромную пользу.

… Не вдавайтесь в многотрудное чтение, это совсем не полезно. Самым поучительным чтением являются Жития святых; здесь не дается теоретических знаний, но представляются живые примеры подражания Христу Спасителю. Святые да будут вашими наставниками, не имейте других учителей, чтобы не смущаться духом, особенно таких, которые стараются отвлечь от Православной Церкви, бегайте от таких наставников.

… Научиться бороться со своими страстями очень важно и даже необходимо. Лучшим руководством в этом будет для вас чтение Житий святых. Мир давно уже его оставил, но не сообразуйтесь с миром, и это чтение много утешит вас. В Житиях святых вы найдете указания, как вести брань с духом злобы и остаться победителем. Да поможет вам Господь.

… Вам я всегда советовал и советую читать Жития святых, и вы найдете в этом чтении великое утешение. Ваши скорби покажутся вам ничтожными по сравнению с теми, что претерпевали святые. Читая Жития святых, у вас явится желание, по возможности, подражать им. Вам захочется молиться и просить у Господа помощи, и Господь поможет.

В миру чтения Жития святых, а в особенности на славянском языке, совсем оставили; вы же не сообразуйтесь с обычаями века сего, а занимайтесь этим спасительным чтением.

… Если уж самим не вступать в монастырь, то, по крайней мере, читать описания жизни святых монахов и преподобных. Они нас могут многому научить.

Смотрит на нас теперь и мир злых духов и уже кует оковы, желая разрушить слова грешного Варсонофия, но не бойтесь! Господь спасет нас от их злой силы. Читайте Св. Писание, Евангелие, Послания, а также Жития святых. Великое значение имеет это чтение, но вот что грустно: Жития святых печатаются, может быть, некоторыми приобретаются, но большинство их не читает. А между тем, какую пользу можно извлечь из этого чтения! В нем найдем мы ответы на многие наши вопросы, они научат нас, как выйти из затруднительного положения, как устоять, когда мрак со всех сторон окутывает душу, так что кажется, будто и Бог нас оставил.

Когда-то раньше я говорил вам о моем гимназическом товарище. Учился он прескверно. Как-то гляжу, запустил он свои ручонки в волосы и весь углубился в чтение. Со свойственным мальчикам любопытством я стал заглядывать, что он читает. Запись с одной стороны, с другой оглавления не видно. Наконец, спрашиваю: