Главная » Виды крыш » Евгения Ежова, «рубенсовская» sex appeal. Чудовище и "красавец": на балу у сатаны евгения фейгенберг-хаютина-гладун, жена всесильного н.ежова Отрывок, характеризующий Хаютина, Евгения Соломоновна

Евгения Ежова, «рубенсовская» sex appeal. Чудовище и "красавец": на балу у сатаны евгения фейгенберг-хаютина-гладун, жена всесильного н.ежова Отрывок, характеризующий Хаютина, Евгения Соломоновна

хаютина евгения соломоновна
Евгения (Геня) Соломоновна Фейгенберг

Евге́ния Соломо́новна Хаю́тина (урождённая Фейгенберг; 1904, Гомель - 21 ноября 1938, Москва) - советский издательский работник.

В 1930-е годы - официально заместитель главного редактора, а де-факто главный редактор журнала «СССР на стройке». (Официальными главными редакторами в эти годы были Георгий Пятаков, Валерий Межлаук, Александр Косарев.) Хозяйка литературного салона, который посещали известные писатели, а также видные сценические и кинематографические деятели: Исаак Бабель, Михаил Шолохов, Михаил Кольцов, Сергей Эйзенштейн, Леонид Утёсов и другие. Частыми гостями на этих вечерах были и представители советской номенклатуры. Известна как жена Николая Ежова. Покончила жизнь самоубийством (по другой версии, была убита своим мужем).

1 Биография
2 Одессе
3 Москва-Лондон-Берлин-Москва
4 Жена Ежова
5 Конец
6 Приёмная дочь
7 Семья
8 литературе и кино
9 Примечания
10 Ссылки

Биография

Родилась в Гомеле, младшим ребёнком в многодетной купеческой семье Залмана (Соломона) Лейбовича Фейгенберга и его жены Эсфири Крымской.

В Одессе

Первый раз вышла замуж в семнадцать лет за Лазаря Хаютина (?-1948), с которым переехала в 1921 году в Одессу, где работала в редакции местного журнала. этот период она познакомилась с известными одесскими писателями Катаевым, Олешей, Бабелем. Вероятно они и помогли ей позже уже в Москве найти работу в газете «Гудок».

Москва-Лондон-Берлин-Москва

Второй раз была замужем за бывшим красным командиром, директором издательства «Экономическая жизнь» Александром Фёдоровичем Гладуном, с которым переехала в 1924 году в Москву. С ним познакомилась во время его командировки в Одессу (когда он занимал должность директора московского издательства «Экономическая жизнь»). 1927 году Гладун был направлен на дипломатическую работу в Лондон вторым секретарём полпредства СССР в Великобритании.

В 1926-27 годах - в Лондоне вместе с мужем, затем из-за шпионского скандала Гладун был отозван в Москву, а Евгения командирована в Берлин, где работала машинисткой в советском торгпредстве; в Москву вернулась в конце 1928 года.

Жена Ежова

Ей было свойственно легкомыслие, её любимым танцем был фокстрот.

Известно о ее близких отношениях с писателем Исааком Бабелем, исследователем Арктики Отто Шмидтом, да и сам Ежов сумел расположить к себе будущую супругу задолго до официального оформления их союза.

В сентябре 1929 года в возрасте двадцати пяти лет в Сочи в ведомственном санатории познакомилась с Николаем Ежовым. этот период Ежов занимал посты завкадрами ВСНХ и заведующего распредотделом ЦК ВКП(б). 1931 году вышла за него замуж. Именно на московской квартире и даче к тому времени наркома Ежова Евгения Соломоновна вела литературные и музыкальные вечера, который посещали известные писатели и деятели культуры: Исаак Бабель, Михаил Шолохов, Михаил Кольцов, Сергей Эйзенштейн, Леонид Утесов, редактор «Крестьянской газеты» Семён Урицкий и другие. Частыми гостями на этих вечерах были и представители советской номенклатуры.

Некоторое время работала в газете «Гудок», «Крестьянской газете», затем по май 1938 года работала редактором журнала «СССР на стройке». К этому периоду относится её роман с Михаилом Шолоховым. Связи и увлечения Евгении Соломоновны не остались без внимания Сталина, который дважды говорил Ежову о необходимости развода с женой. Сталина насторожила её связь с заместителем председателя правления Госбанка СССР Григорием Аркусом (1896-1936) репрессированным по делу «троцкистов». последние годы их брак был лишь номинальным.

Прошло немного времени, и Ежов стал думать о необходимости развода. 18 сентября 1938 года он сообщил о своем решении Евгении. Та совершенно растерялась и на следующий день обратилась к Сталину за «помощью и защитой»... Сталин не ответил на письмо.

Конец

Еще в мае 1938 года душевное здоровье Евгении Ежовой ухудшилось настолько, что она была вынуждена оставить своей пост в журнале «СССР на стройке». Вместе с Зинаидой Гликиной, своей подругой едет в Крым. Их отдых был прерван звонком Ежова, который приказал им срочно вернуться в Москву. Ежов поселил жену вместе с Зинаидой Гликиной на даче. 29 октября 1938 года с диагнозом «астено-депрессивное состояние» (циклотимия) Евгения была помещена в санаторий им. Воровского для больных с тяжелыми формами психоневрозов на окраине Москвы.

Однако не неурядицы в отношениях с мужем привели Евгению Ежову к трагическому концу. Осенью 1938 года один за другим были арестованы многие люди из её окружения, в том числе, 15 ноября 1938 года, - две её ближайшие подруги - Зинаида Гликина (1901-25.01.1940), сотрудница Иностранной комиссии Союза писателей (референт по США) и Зинаида Кориман (1899-25.01.1940), работавшая техническим редактором в журнале «СССР на стройке». Сама Евгения, как позже говорила сестра Ежова - Евдокия, получила анонимное письмо с обвинениями в шпионаже. Евгения пишет своё второе письмо к Сталину, которое, как и первое, осталось без ответа. Тогда она пишет мужу и в ответ 8 ноября 1938 года получает снотворное, которым она регулярно пользовалась уже некоторое время, и безделушку. начале 2000-х годов было высказано мнение, что именно эта странная безделушка была условным знаком - «это конец», но документальных подтверждений оно не получило. Через два дня после ареста своих подруг Евгения Соломоновна приняла снотворное, и еще через два дня - 19 ноября 1938 года - не приходя в сознание умерла по причине отравления люминалом.

Похоронена на Донском кладбище г. Москвы. Муж на похоронах не присутствовал; он был расстрелян годом позже.

Приёмная дочь

Своих детей у четы Ежовых не было, и в 1933 году они взяли на воспитание пятимесячную девочку Наталью из детского дома. После ареста отца 6-летняя Наталья в 1939 году была помещена в детский дом № 1 в Пензе и получила фамилию матери - Хаютина, под которой и жила в дальнейшем. Пензе Наталья Хаютина прожила около 19 лет. По окончании в 1958 году Пензенского музыкального училища она была направлена по распределению в Магаданскую область, где и проживает в настоящее время в посёлке Ола.

Семья

У Евгении Фейгенберг были братья Илья Соломонович (Элиас Залманович, 1893-1940, расстрелян), Исаак и Моисей Залманович (Соломонович, 1890-1965), автор трудов по бухгалтерскому учёту, в том числе «Сборника действующих постановлений и распоряжений по работе потребительской кооперации» (М.: Красная звезда, 1948). Племянник - психиатр и психофизиолог Иосиф Моисеевич Фейгенберг (род. 1922), доктор медицинских наук, профессор Центрального института усовершенствования врачей. Двоюродный брат - Лев Меерович Фейгенберг (Leo Feigenberg, 1887-1961), юрист, был женат на дочери писателя Шолом-Алейхема Эмме Соломоновне Рабинович (1889-1955); их сыновья - датский театральный режиссёр и театровед Меир Фейгенберг (дат. Meïr Feigenberg, 1923-2006) и шведский психиатр Лома (Шолом-Герц) Фейгенберг (швед. Loma Feigenberg, 1918-1988), автор научных трудов в области психоонкологии и танатологии, профессор Каролинского института.

Племянница первого мужа, Лазаря Хаютина - искусствовед Виктория Борисовна Вольпина (мать Хаютина-Писак Фаина Владимировна, отец Писак Борис Яковлевич), в 1962-1972 годах была замужем за математиком и правозащитником Александром Сергеевичем Есениным-Вольпиным.

В литературе и кино

Дело следователя Никитина (2012)
Василий Гроссман, рассказ "Надя"

Примечания

1 2 А. Тарадай «Семейные тайны»
Надгробный памятник Евгении Соломоновны Хаютиной
Интервью с И. М. Фейгенбергом
В 30-е годы Хаютина фактически руководила редакцией журнала «СССР на стройке», ответственным редактором которого был Пятаков.
Вадим Роговин Была ли альтернатива Том 5: Партия расстрелянных. LI Конец "ежовщины"
1 2 3 Хаютина Евгения Соломоновна (1904-1938)
1 2 3 Спецсообщение Лаврентия Берии Иосифу Сталину с приложением протокола допроса А.Н. Бабулина
1 2 Александр Тарадай «Ветви одного дерева»
Лазарь Хаютин работал начальником отдела в наркомате лёгкой промышленности, в 1938 году был репрессирован, освобождён в 1947 году и после смерти Сталина посмертно реабилитирован. Он похоронен на Донском кладбище в Москве.
1 2 3 4 Владимир Ханелис «Единственный мой братик...»
1 2 Валентин Домиль Путь в высшее общество
Александр Фёдорович Гладун (1894-1939) стр. 124 в кн. Зенькович Н.А. Самые секретные родственники. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. - 512 с. - ISBN 5-94850-408-5
Макаревич Эдуард, Оазисы чувственности под оком спецслужб «Журналист» № 12 2003 с. 87
стр. 281 в книге Саймон Себаг-Монтефиоре Сталин. Двор Красного монарха. - М.: Олма-Пресс, 2006. - ISBN 5-224-04781-1
1 2 3 4 Алексей Павлюков Неизвестный роман Шолохова «Огонек». - 2007. - N 9. - С. . 58-60.
Игорь Абросимов У, Ф - Свод персоналий:«УРИЦКИЙ Семен Борисович (1893-1940) Парт. деятель, журналист. Член ВКП(б). 1918-25 отв. ред. газ. "Гудок", в 1925-38 гл. ред. "Крестьянской газеты". Одноврем. с 1928 рук. отд. хроники ж. "Наши достижения". Позднее директор Всес. книжной палаты. Арестован (1938), расстрелян.»
1 2 3 4 Н. Петров, М. Янсен Нежелезный нарком Новое время С.42-45, N 44, 2007
Аркус Г.М. (1896–1936)
Лечебница для алкоголиков врача А. М. Коровина
Гликина Зинаида Фридриховна. Книга Памяти Жертв Коммунистического Террора:«Гликина Зинаида Фридриховна: 1901 года рождения; Место рождения: Одессе; еврейка; б/п; референт по США в иностранной комиссии Союза советских писателей.; место проживания: Москве: ул. Арбат, д. 45, кв. 18.; Арест: 15.11.1938; Осужд. 24.01.1940 Военная коллегия Верховного суда СССР. Обв. по обвинению в шпионаже.; Расстрел 25.01.1940. Место расстрела: Москва, Донское кладбище; Реабилитиация 01.06.1993 ГВП РФ., основание: Реабилитирована;

Местечковая великосветская профурсетка

«Труп женщины, 34 г., среднего роста, правильного телосложения, хорошего питания… смерть наступила в результате отравления люминалом» - так напишут 21 ноября 1938 г. после смерти «придворной советской фаворитки», femme fatale или просто походно-полевой жены (ППЖ) Евгении Фейгенберг-Хаютиной-Гладун-Ежовой, жены знаменитого наркома внутренних дел СССР Николая Ежова. Давайте немного покопаемся в грязном белье этой знаменитой профурсетки, имевшей, аж четыре фамилии…

В оригинале нашу подзащитную звали Суламифь Соломоновна Фейгенберг, она родилась в г. Гомеле в 1904 г. в еврейской семье местного торговца Соломона (Залмана) Фейгенберга и Эсфири Крымской. В детстве и юности получила неплохое местечковое образование, но тут грянула революция, знаменитую черту оседлости отменили, в связи с чем появились абсолютно новые возможности. Скорее всего, провинциальный Гомель был слишком мал для реализации суламифиных амбиций, и она постаралась как можно скорее избавиться от всего местечкового, в 17 лет выскочив замуж за некого Лазаря Хаютина, то ли слесаря, то ли краснодеревщика - история об этом умалчивает - и переезжает с ним в Одессу.

В Одессе она устраивается на работу машинисткой в местный журнал, и попадает в сферу половых интересов местного литературного бомонда. Особой еврейкой красотой она не отличалась, но, досужие языки утверждают, что, мол, была очень непосредственной и чувственной, и могла предложить мужчинам то, что совсем не красиво, но очень желанно.

Женечка Фейгенберг - невинное личико будущей советской секс-бомбы…

«Красавица» Суламифь-Евгения среди курносых товарок.

С малокультурным Лазарем она быстренько разводится - по понятным причинам он становится ей не интересен. Флиртуя в редакции с местными одесскими литераторами, она знакомится с важным человеком. В Одессу в командировку приезжает, некто А.Ф. Гладун, засветившийся даже одним из соучредителей компартии США. По возвращению на родину он сначала получает пост задиректора АМО (будущий ЗИЛ), а потом и кресло главреда журнала «Экономическая жизнь». Он старше Жени-Суламифи на 10 лет, но абсолютно очарован и ослеплен подвернувшейся провинциалкой. Из Одессы они уезжают в 1925 г. уже в качестве супругов. Затем А.Гладуна переводят на дипломатическую службу, и он вместе с новоиспеченной супругой отправляется в Лондон; исполняет там дипломатическую должность, а она подвизается машинисткой. Но в связи с дипломатическим скандалом, приведшем к разрыву дипотношений между Москвой и Лондоном, советских представителей обвиняют в шпионаже и высылают из страны.

А.Гладун возвращается в Москву, а Евгению внезапно приглашают поработать в германском полпредстве, где она проводит полгода. Она возвращается в Москву только в конце 1928 г. и устраивается на работу в редакцию газеты «Крестьянская жизнь». Однако уже не только спит с мужем, но и сожительствует с литератором И. Бабелем, которого она охомутала то ли еще в Одессе, то ли в Германии, и надо заметить, что кувыркались они вместе до конца своих жизней. Вскоре, третьим её постоянным любовником становится её начальник, редактор газеты Семен Урицкий, который впоследствии сделал её «журналисткой».

В Москве Е.Хаютина пытается и таки начинает вести жизнь на широкую ногу - у неё заводятся деньги, наряды и поклонники. Однако ей этого мало. Войдя во вкус советского московского бомонда, где она таки исполняла должность ППЖ, её целью становятся руководители высшего звена. И здесь на горизонте замаячила восходящая звезда советского партаппарата - Николай Иванович Ежов. С ним она знакомится в 1929 г., то ли на очередных московских посиделках, то ли в санатории в Сочи, и проводит классическую операцию по охмурению. На тот момент он являлся завкадрами ВСНХ и замом заведующего Орграспредотделом ЦК ВКП(б). Законный муж, понимая, что становится не у дел, отходит в сторону и дает ей развод. В последствии, в 1939 г. А. Гладун на допросе показал: «Она называла Ежова восходящей звездой, и поэтому ей было выгоднее быть с ним, чем со мной».

Чутье её не подвело - вскоре начинается феноменальный карьерный взлет Н.Ежова, которого сначала выдвигают в замнаркомы земледелия СССР, а в ноябре 1930 г. он становится заведующим Орграспредотдела. Он был в зените славы, обласкан и знаменит, и Евгения, ничтоже сумняше , в 1931 г. выходит за него замуж. А в феврале 1934 г. Н.Ежов уже член ЦК, Оргбюро ЦК и заместитель председателя КПК при ЦК ВКП(б), а еще через год он возглавляет эту важную комиссию и начинает курировать НКВД. Наконец, 1 октября 1936 г. Н.Ежова назначают главой НКВД СССР, главным образом для того, чтобы возглавить разоблачение т.н. заговоров против вождя и партии, причем он делает это эффективно и успешно.

(Про самого знаменитого сталинского наркома написано очень много. Читайте, например, книгу «Сталинский питомец - Николай Ежов». Однако самую точную характеристику дал ему И. Москвин известный партийный бюрократ: « Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным - он всё сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить». )

Красавец-нарком из НКВД. Раскрашенная почитателями фотография 1937 г.

Именно в московской квартире и на даче Н.Ежова, теперь уже Евгения Соломоновна, начала устраивать т.н. литературные и музыкальные вечера «с раздеваниями», которые посещали известные писатели и видные деятели советско-еврейской культуры: И.Бабель, М.Кольцов, С.Эйзенштейн, Л.Утесов, редактор С.Урицкий. «Салон Ежовой» считался элитным, а сам нарком - покровителем искусств! Частыми гостями на этих «посиделках у наркома»» были и другие представители советской номенклатуры, и следует заметить совсем этим, как бы даже, и не гнушались. Так сказать, слетались, как мотыльки на огонёк яркого костра, в порыве сексуального влечения к распущенной хозяйке. Среди них каким-то боком затесался и русский писатель М.Шолохов.

Благодаря протекции мужа или еще какого-то очередного любовника, она становится замредактора журнала «СССР на читателей Запада. Кроме того, Евгения хозяйка светских раутов, у нее прекрасная светская жизнь - приемы, премьеры, показы, кремлевские банкеты («Стрекоза» - так прозвали её дамы из высшего партийного света). У нее собираются интересные люди, случаются любопытные половые связи… Кроме волокиты-Бабеля, через её постель, говорят, прошли такие советские знаменитости, как полярник О.Шмидт, писатели Л.Соболев и И.Катаев, а также многие другие. Немудрено, что из-за занятости наркома подвалами Лубянки, кокотка-Женечка могла удовлетворить любого представителя элиты прямо в апартаментах наркома. Злопыхатели даже утверждают, что Женечка и своих подруг-евреек под самого наркома подкладывала регулярно…

Немудрено, что детей у звездной парочки не было, и поэтому Евгения взяла ребенка из детдома. Все до поры до времени шло неплохо. Однако наша вертихвостка связалась с самим зампредседателя правления Госбанка СССР Григорием Аркусом, что вызвало неудовольствие самого высокого партийного руководства и лично самого тов. Сталина.

Звездная парочка с приемной дочуркой на прогулке. Фото 1936 г.

Наташа, приемная дочь нквдешного красавца и сексуального чудовища, единственная, кого откровенно жалко во всей этой умопомрачительной истории. Фото 1936 г.

В связи с этим или по каким-то другим неизвестным нам причинам над Евгенией начали сгущаться тучи. В начале 1938 г. наша подзащитная неожиданно впадает в уныние, вместе с многими любовниками исчезает и её жизнерадостность, муж стал сильно пить и увлекся развратными мальчиками. Как-то неожиданно погас огонек и её литературного салона. Писала письма Сталину, но они остались без ответа. В мае она внезапно увольняется из редакции «СССР на стройке», а летом вместе с подругой отправляется в Крым, но внезапно была оттуда вызвана Ежовым, и сначала посажена под домашний арест на даче, а потом с диагнозом «клиническая депрессия» помещена в санаторий им. Воровского. Там и скончалась 21 ноября 1938 г. от передозировки люминала (фенобарбитала).

Похоронили её на Донском кладбище г. Москвы (в бывшем православном монастыре) по революционному обряду. Позже неподалеку в общую яму свалили прах самого Н. Ежова, других её подельников и любовников…

Вот они сталинские альфа-самцы, незадачливые посетители знаменитого салона знаменитой наркомши (Бабель, Утёсов, Кольцов, Эйзенштейн, Шмидт, Косарев)...

Постскриптум: «Ба, знакомые все лица! » Сам Николай Ежов оставил НКВД 25 ноября не по собственному желанию. Из приближенных Ежова были арестованы: С.Шварц, его помощник в ЦК - 20 ноября 1938 г.; личный секретарь С.Рыжова - 17 декабря; телохранитель В.Ефимов - 13 января 1939 г. Затем в апреле 1939 г. - его сексуальные партнеры И.Дементьев и В.Константинов; их предшественник Я.Боярский - 5 июля 1939 г. Брат Евгении - Илья Фейгенберг - 18 июня 1939 г. (Второй муж А.Гладун, к этому времени уже был расстрелян, а её первый - Л.Хаютин репрессирован.) Говоря на допросах о подозрительных лицах, с которыми поддерживала отношения его жена, Н.Ежов упомянул И.Бабеля, М.Кольцова, М.Литвинова И.Катаева (расстрелян в августе 1937 г.), актера Топчанова и полярного исследователя О.Шмидта, причем Бабеля и Шмидта он назвал её любовниками. Некто В.Бабулин, который был также в списке лиц, с которыми Евгения была в интимных отношениях, назвал также А.Косарева и студента Промакадемии Н.Барышникова. Так или иначе, но большинство воздыхателей Евгении было расстреляно, например, комсомольский вожак Косарев был расстрелян в феврале 1939 г.

Были арестованы и лучшие «подружки» Ежовой, т.н. «Зинки» (еврейки Зинаида Гликина и Зинаида Кориман ) - они были весьма подозрительными особами, вели разгульный образ жизни естественно за счет Женьки - т.е. находились целиком на иждивении наркома. Говорят, для семьи Н.Ежова, в том числе и для Зинок из-за границы часто выписывались посылки. Специально для этих целей в секретариате наркома имелась иностранная валюта.

Как оказалось семя Евгении Фейгенберг распространилось широко. У неё были братья Илья (Элиас Залманович, 1893-1940, расстрелян), Исаак и Моисей Залманович (1890-1965), последний автор трудов по бухгалтерскому учёту. Племянник - психиатр и психофизиолог Иосиф Фейгенберг (1922-2016), доктор мед. наук, профессор Центрального института усовершенствования врачей. Двоюродный брат - Лев Фейгенберг (1887-1961), юрист, был женат на дочери писателя Шолом-Алейхема Эмме Рабинович (1889-1955); их сыновья - датский театральный режиссёр и театровед Меир Фейгенберг (1923-2006) и шведский психиатр Лома (Шолом-Герц), профессор Каролинского института. Племянница первого мужа, Лазаря Хаютина - искусствовед Виктория Вольпина (мать Фаина Хаютина-Писак, отец Борис Писак), была замужем за правозащитником Александром Есениным-Вольпиным.

Да-с, редким фруктом была Суламифь Залмановна, злые языки утверждают, причиной всему была нимфомания или по-простонародному - мокнуще-чешущееся влагалище… Поговаривают также, что она даже стучала на всех своих любовников лично Сталину. Однако дело темное, но многие любители этого пирожного-промежножного - заслуженно или незаслуженно - не нам судить, заживо сгорели в сталинском аду. О tempora! о mores!

По материалам:
Евгения Хаютина - советская Femme fatale 30-х гг.

Евгения Соломоновна Хаютина (урождённая Фейгенберг; 1904, Гомель - 21 ноября 1938, Москва) - советский издательский работник.

Биография

Родилась в Гомеле, младшим ребёнком в многодетной купеческой семье Залмана (Соломона) Лейбовича Фейгенберга (1863-1918) и Эсфири Крымской (1877-1933).

В Одессе

Первый раз вышла замуж в семнадцать лет за Лазаря Хаютина (?-1948), с которым переехала в 1921 году в Одессу, где работала в редакции местного журнала. В этот период она познакомилась с одесскими писателями Валентином Катаевым, Юрием Олешей, Исааком Бабелем.. Вероятно, они и помогли ей позже уже в Москве найти работу в газете «Гудок».

Москва-Лондон-Берлин-Москва

Второй раз была замужем за бывшим красным командиром, директором издательства «Экономическая жизнь» Александром Фёдоровичем Гладуном, с которым переехала в 1924 году в Москву. С ним познакомилась во время его командировки в Одессу (когда он занимал должность директора московского издательства «Экономическая жизнь»). В 1927 году Гладун был направлен на дипломатическую работу в Лондон вторым секретарём полпредства СССР в Великобритании.

Жена Ежова

Ей было свойственно легкомыслие, её любимым танцем был фокстрот.

Известно о её близких отношениях с писателем Исааком Бабелем, исследователем Арктики Отто Шмидтом, да и сам Ежов сумел расположить к себе будущую супругу задолго до официального оформления их союза.

В сентябре 1929 года в возрасте двадцати пяти лет в Сочи в ведомственном санатории познакомилась с Николаем Ежовым. В этот период Ежов занимал посты завкадрами ВСНХ и заведующего распредотделом ЦК ВКП(б). В 1931 году вышла за него замуж. Именно на московской квартире и даче к тому времени наркома Ежова Евгения Соломоновна вела литературные и музыкальные вечера, который посещали известные писатели и деятели культуры: Исаак Бабель, Михаил Шолохов, Михаил Кольцов, Сергей Эйзенштейн, Леонид Утесов, редактор «Крестьянской газеты» Семён Урицкий и другие. Частыми гостями на этих вечерах были и представители советской номенклатуры.

Некоторое время работала в газете «Гудок», «Крестьянской газете», затем по май 1938 года работала редактором журнала «СССР на стройке». К этому периоду относится её роман с Михаилом Шолоховым. Связи и увлечения Евгении Соломоновны не остались без внимания Сталина, который дважды говорил Ежову о необходимости развода с женой. Сталина насторожила её связь с заместителем председателя правления Госбанка СССР Григорием Аркусом (1896-1936) репрессированным по делу «троцкистов». В последние годы их брак был лишь номинальным.

Прошло немного времени, и Ежов стал думать о необходимости развода. 18 сентября 1938 года он сообщил о своем решении Евгении. Та совершенно растерялась и на следующий день обратилась к Сталину за «помощью и защитой»… Сталин не ответил на письмо.

Конец

Ещё в мае 1938 года душевное здоровье Евгении Ежовой ухудшилось настолько, что она была вынуждена оставить своей пост в журнале «СССР на стройке». Вместе с Зинаидой Гликиной, своей подругой, едет в Крым. Их отдых был прерван звонком Ежова, который приказал им срочно вернуться в Москву. Ежов поселил жену вместе с Зинаидой Гликиной на даче. 29 октября 1938 года с диагнозом «астено-депрессивное состояние» (циклотимия) Евгения была помещена в санаторий им. Воровского для больных с тяжелыми формами психоневрозов на окраине Москвы.

У «кровавого карлика» в двух браках детей не было...

В августе 94-го мы с женой провожали в последний путь нашего лучшего друга - профессора, лауреата Ленинской премии Марка Юффа, всю жизнь отдавшего науке о гирокомпасах. Кремация проходила на Донском кладбище. На обратном пути мы обратили внимание на довольно помпезный памятник некой Евгении Соломоновне Ежовой. Может быть, остановило нас именно отчество? Кто она? Неужели жена того самого страшного Ежова? Что же могло произойти с молодой женщиной, умершей 21 ноября 1938 года, когда Ежов был еще на вершине власти и славы?

Никто из присутствующих ответить на эти вопросы не мог. Однако мы живем в годы, когда тайны Сталина и его камарильи постепенно становятся достоянием гласности…

В сентябре 1936 года Сталин назначил своего фаворита Николая Ивановича Ежова наркомом внутренних дел вместо смещенного и позднее расстрелянного Генриха Ягоды. Все заместители бывшего наркома, а также начальники основных управлений получили мандаты на бланках ЦК и отправились «проверять политическую надежность соответствующих обкомов». Мест назначения, указанных в мандатах, ни один из них, естественно, не достиг. Все они были тайно высажены из вагонов на первых же подмосковных станциях и доставлены на автомобилях в тюрьму. Там их расстреляли, даже не заводя уголовных дел. Так началось безвременье, которое с легкой руки Роберта Конквеста было названо впоследствии эпохой Большого террора.

Идея бессудного уничтожения потенциальных противников известна с древности. Сталин лишь хорошо усвоил ее и широко применял на практике. Еще в июне 1935 года в беседе с Роменом Ролланом Сталин говорил: «Вы спрашиваете, почему мы не делаем публичного судопроизводства над преступниками-террористами? Возьмем, например, дело убийства Кирова… Сто человек, которых мы расстреляли, не имели с точки зрения юридической непосредственной связи с убийцами Кирова… Чтобы предотвратить возможные злодеяния, мы взяли на себя неприятную обязанность расстрелять этих господ. Такова уж логика власти. Власть в подобных случаях должна быть сильной, крепкой и бесстрашной. В противном случае она - не власть, и не может быть признана властью. Французские коммунары, видимо, не понимали этого, они были слишком мягки и нерешительны, за что их и порицал Карл Маркс. Поэтому они и проиграли. Это урок для нас».

Читая рассекреченную ныне стенограмму сталинской беседы с Ролланом, выполненную переводчиком Александром Аросевым, впоследствии репрессированным, удивляешься многому. Но особенно поражают два момента. Во-первых, как гуманист Роллан, пусть даже симпатизант СССР, мог сочувственно выслушивать людоедские рассуждения Сталина о необходимости введения смертной казни для детей, начиная с двенадцатилетнего возраста? И, во-вторых, почему писатель, который вроде бы хотел как можно больше узнать о Советском Союзе и его вожде, почти все время говорил сам, оставляя собеседнику лишь паузы для коротких реплик? Видимо, спешил очаровать его. Почти то же самое повторилось через два года, во время визита в Москву Лиона Фейхтвангера.

Николай Ежов - портрет вблизи...

Но вернемся к Ежову. Сталин долго присматривался к людям в своем окружении, ища замену болтливому и амбициозному Ягоде, к тому же связанному родственными отношениями с ненавистным вождю кланом Свердловых. В Ежове он разглядел, помимо очевидной для всех гипертрофированной исполнительности, не востребованные до поры задатки не рассуждающего палача, безжалостного, не знающего пощады, наслаждающегося неограниченной властью над людьми. Именно Сталин, этот прекрасный психолог, взял себе в малюты скуратовы «кровавого карлика». Росту в Ежове был 151 сантиметр…

По данным словаря Джин Вронской и Владимира Чугуева «Кто есть кто в России и бывшем СССР», «Ежов был поднят Сталиным на щит со специальной целью устроить кровавую баню… Согласно хорошо его знавшим, к концу своего правления он полностью зависел от наркотиков. Даже по сравнению с Ягодой, который, как говорят, «расстреливал собственными руками и наслаждался зрелищем»… Ежов выделяется как кровавый палач, одна из наиболее зловещих фигур сталинской эпохи… Потрясающие преступления Ежова были полностью расследованы лишь после 1987 года».

Интересно, что о его предшественнике Ягоде известно сегодня многое. О Берии, сменившем хозяина «ежовых рукавиц», - чуть ли не все. А о самом Ежове - очень мало. Почти ничего - о человеке, уничтожившем миллионы своих сограждан!

Справа - самый маленький, но жутко исполнительный

Известный писатель Лев Разгон, муж дочери одного из видных чекистов Глеба Бокия - Оксаны, сам отмотавший в сталинских лагерях семнадцать лет, впоследствии вспоминал: «Мне раза два приходилось сидеть за столом и пить водку с будущим «железным наркомом», именем которого вскоре стали пугать детей и взрослых. Ежов совсем не был похож на вурдалака. Он был маленьким, худеньким человеком, всегда одетым в мятый дешевый костюм и синюю сатиновую косоворотку. Сидел за столом тихий, немногословный, слегка застенчивый, пил мало, не влезал в разговор, а только вслушивался, слегка наклонив голову».

Судя по последним публикациям в российской исторической печати, биография Ежова выглядит примерно так. Он родился 1 мая 1895 года. О его родителях достоверно ничего не известно. По некоторым сведениям, отец его был дворником у домовладельца. В школе Николай проучился два или три года. В анкетах писал: «незаконченное низшее»! В 1910 году его отдали в ученики к портному. Исследователь Борис Брюханов утверждает: «В бытность у портного Ежов, как он потом сам признавался, с пятнадцати лет пристрастился к мужеложству и отдавал дань сему увлечению до конца жизни, хотя одновременно проявлял немалый интерес и к женскому полу». Через год он поступил слесарем на завод.

Всю Первую мировую Ежов прослужил в нестроевых частях, скорее всего из-за малого роста. После запасного батальона в 1916 году его перевели в артиллерийские мастерские Северного фронта, которые дислоцировались в Витебске. Там же в мае 1917 года Ежов примкнул к большевикам. После стихийной демонстрации царской армии он стал слесарем в мастерских Витебского железнодорожного узла, а потом перешел на стекольный завод под Вышним Волочком. Вот и вся его трудовая деятельность.

Редкая фотография молодого Ежова без газетной ретуши

В мае 1919 года его призвали в Красную Армию, и он попал на базу радио-формирований в Саратов, где готовили радиоспециалистов. Тут, видимо, не последнюю роль сыграло его членство в партии. Несмотря на малограмотность, Ежова зачислили делопроизводителем при комиссаре управления базой, а уже в сентябре он стал комиссаром радио школы, переведенной вскоре, в связи с наступлением Александра Колчака, в Казань. Через полтора года, в апреле 1921-го, Ежова назначили комиссаром базы.

Выполнение комиссарских обязанностей Николай Иванович совмещал с работой в агитпроме Татарского обкома РКП(б). Скрытный и честолюбивый, он уже тогда подумывал о переходе на партийную работу. К тому же появились неплохие связи в Москве. 20 февраля 1922 года Оргбюро ЦК РКП(б) рекомендовало Ежова на должность секретаря парторганизации Марийской автономной области. Перед ним открылась дверь в номенклатуру, его приобщили к элите партфункционеров.

Но, наверное, он так и прокантовался бы всю жизнь вдалеке от Москвы, если бы не редкостное его умение заводить полезные знакомства. Человеком, которому Ежов понравился и который помог ему перебраться в столицу, был Иван Михайлович Москвин, в ту пору заведующий Орграспредотделом ЦК. Этот отдел, возглавляемый Москвиным, занимался в основном тем, что везде, где только было возможно, внедрял людей, лично преданных Сталину, в то время как революционеры-«романтики» - такие, как Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев, Николай Бухарин и другие - тратили время в дискуссиях о путях развития государства и партии. Именно партийные кадры, подобранные Москвиным, в дальнейшем обеспечивали Сталину необходимый перевес при голосованиях на любом уровне.

Иван Михайлович Москвин, заведующий Орграспредотделом ЦК первым пригрел Ежова

Тот же Лев Разгон, близко знавший Москвина, ставшего отчимом Оксаны, довольно подробно рассказывает об этом своеобразном человеке. Профессиональный революционер, большевик с 1911 года, он был участником знаменитого совещания в петроградской организации 16 октября 1917 года, когда решался вопрос о вооруженном восстании. Членом ЦК его избрали на ХІІ съезде партии. Характер у него был суровый, трудный. Как многие ответственные работники того времени, он целиком отдавался «делу», проявляя принципиальность и твердость в отстаивании своего мнения.

Так вот, подбирая, как всякий большой руководитель, «свою» команду, Москвин, работавший некоторое время в Северо-Западном бюро ЦК РКП(б), вспомнил о Ежове. Но брать его под свое крыло не спешил, очевидно, наводил справки по своим каналам. Только через полтора года, в июле 1927-го, он взял Ежова в свой отдел, сначала инструктором, потом помощником, потом заместителем.

Разгон свидетельствует: жена Москвина Софья Александровна держала, как говорится, открытый дом, в котором, несмотря на необщительный характер ее мужа, собиралась иной раз большевистская элита. К Ежову она относилась с особенной теплотой. Бывший туберкулезник, он казался ей неухоженным и не накормленным. Когда Ежов приходил к Москвиным, Софья Александровна тотчас принималась угощать его, ласково приговаривая: «Воробушек, ешьте вот это. Вам надо больше есть, воробушек…». Воробушком она называла этого упыря!

Железная гвардия Сталина «Воробышка» не затерла, а стерла в порошок. Позже...

Впрочем, он умел расположить к себе сослуживцев и нередко пел в компании задушевные русские песни. Рассказывали, что когда-то в Петрограде профессор консерватории прослушал его и сказал: «У тебя есть голос, но нет школы. Это преодолимо. Но непреодолим твой маленький рост. В опере любая партнерша будет выше тебя на голову. Пой как любитель, пой в хоре - там твое место».

Понятно, что не пение расположило Москвина к Ежову, во всяком случае, не только пение. Ежов был по-своему незаменим. В любую минуту дня и ночи он мог дать руководству нужную справку по кадровым вопросам. Ежов очень старался, просто из кожи лез. Он понимал: не угодишь Ивану Михайловичу - загонят куда-нибудь в глухомань… В этот период Москвин дал Ежову в частном разговоре следующую характеристику: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным - он все сделает. У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда существуют такие ситуации, когда невозможно что-то сделать, надо остановиться. Ежов - не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить…».

Работая в Орграспредотделе, Ежов стал попадаться на глаза Сталину, особенно в дни отсутствия или болезни Москвина. После ухода Москвина из ЦК Ежов занял его место. Именно в ту пору Сталин и обратил на него внимание и сделал его главным исполнителем своего плана Большого террора.

Николая Ежов (крайний справа) даже голосовал с вождем

Став наркомом, Ежов не забыл своего благодетеля. 14 июня 1937 года Москвин был арестован по обвинению в причастности к «контрреволюционной масонской организации Единое трудовое братство». Никакого «братства», разумеется, в природе не было, но ни Ежова, ни Сталина такие мелочи никогда не смущали (арест ответственных работников такого уровня без санкции Сталина не проводился). 27 ноября Военная коллегия Верховного Суда СССР (Москвин сроду не был военным!) приговорила его к расстрелу. Приговор был исполнен в тот же день. Естественно, пошла в ссылку и хлебосольная Софья Александровна, выкормившая таки «воробушка», отправился по этапу Лев Разгон. Трагедия!

Ах, милая либеральная российская интеллигенция! Все мы: тот же Разгон, Евгения Гинзбург, Юрий Домбровский и многие-многие другие научились воспринимать ленинско-сталинский террор как невероятных масштабов трагедию всей страны лишь с момента своего ареста, не раньше. Умудрялись не замечать массовых расстрелов бывших царских офицеров, вчерашних врачей, инженеров, юристов. Не придавать значения уничтожению ученых и чиновников Петрограда - их погрузили на баржи и утопили в Финском заливе. Принимать как должное расстрелы заложников, взятых из семей предпринимателей и купцов, а также преследование и уничтожение до седьмого колена дворянских родов России. Всему находили оправдание: те - царские прислужники, те - белые офицеры, а те и вовсе кулаки-мироеды… И так, пока кровь не начала затоплять и наши гнезда…

А у Николая Ивановича Ежова тем временем все вроде бы складывалось как нельзя лучше: его «избрали» секретарем ЦК ВКП(б), председателем Комиссии партийного контроля при ЦК, членом Исполкома Коминтерна… В сентябре 1936 года он занял кресло наркома внутренних дел СССР и вскоре получил звание Генерального комиссара государственной безопасности (по-военному - маршала). А кроме того, у него появилась новая молодая, красивая и обаятельная жена - Евгения Соломоновна.

И таким пришел в наркомы...

Встретились они, когда ей было двадцать шесть лет, в Москве, куда Евгения Соломоновна приехала, выйдя замуж вторым браком за Алексея Гладуна, дипломата и журналиста.

Сам Николай Иванович тоже был тогда женат. Женился он еще в Казани, будучи комиссаром радио школы. Его супругой стала Антонина Алексеевна Титова, на два года его моложе, бывшая студентка Казанского университета, вступившая в 1918 году в партию и работавшая техническим секретарем в одном из райкомов. Вместе с Ежовым она переехала в Красно-Кокшайск (бывший Царево-Кокшайск, ныне Йошкар-Ола), куда перевели Николая Ивановича. Затем с ним же отправилась в Семипалатинск, а потом, уже самостоятельно, на учебу в Москву, в сельскохозяйственную академию. Ежов до поры оставался в Семипалатинске и встречался с женой лишь во время нечастых командировок в столицу. Когда он перебрался в Москву, они стали жить вместе и вместе же работали в Орграспредотделе.

И вот Ежов встретил Евгению Соломоновну. Брак его распался. В те годы это делалось быстро и просто. Согласия второй стороны не требовалось. Интересно, что после развода с Ежовым Антонина Алексеевна в 1933 году закончила аспирантуру, доросла до заведующей отделом во ВНИИ свекловичного полеводства и даже выпустила в 1940 году книгу «Организация работы звеньев в свеклосеющих совхозах». В 1946 году она ушла на скудную пенсию по болезни, прожила после этого больше сорока лет и умерла на девяносто втором году жизни в сентябре 1988 года. Репрессиям ни в период «ежовщины», ни позднее не подвергалась.

Нарком Ежов. Редкое фото в 25 лет

Вторая жена Ежова Евгения Файгенберг родилась в Гомеле в многодетной еврейской семье. Была она очень смышленой, не по годам развитой девочкой. Много читала и уносилась в мечтах в далекое и обязательно значительное будущее. Писала стихи, училась музыке и танцам. Едва переступив порог брачного возраста, вышла замуж, стала Хаютиной и вместе с мужем переехала в Одессу. Там она сблизилась с талантливой молодежью. В числе ее знакомых были Илья Ильф, Евгений Петров, Валентин Катаев, Исаак Бабель, с которыми она сохранила дружбу и в Москве. Некоторое время она работала в знаменитой газете «Гудок». С Хаютиным скоро разошлась, выйдя замуж за Гладуна, а затем, как мы уже знаем, стала женой Ежова.

Жизнерадостная, общительная, она устроила салон, гостями которого были известные писатели, поэты, музыканты, художники, артисты, дипломаты. Николай Иванович к художественным и прочим увлечениям жены относился равнодушно. Как тогда было принято, он работал до глубокой ночи, между тем как «Женечка» Ежова принимала откровенные ухаживания Исаака Бабеля, автора знаменитой «Конармии» и «Одесских рассказов». Замечали ее и на кремлевских банкетах, где она музицировала и танцевала. Правда (как выяснилось на следствии), в то время сам Ежов вступил в интимные отношения с ее подругой, а заодно, по старой привычке, и с мужем этой подруги.

Вскоре был арестован бывший муж «Женечки» Алексей Гладун. В материалах его следственного дела имеется запись о том, что именно он - через Евгению Соломоновну! - завербовал Ежова в «антисоветскую организацию». Гладуна, конечно, расстреляли как троцкиста и шпиона.

Вторая жена Евгения Соломоновна и приемная дочь Наташа

Несмотря на то, что из окружения Евгении Соломоновны частенько «выпадали» те или другие фигуранты, она никогда ни с какими просьбами к мужу не обращалась, прекрасно понимая, что это безнадежно. Известно, правда, одно исключение. Писатель Семен Липкин в книге «Жизнь и судьба Василия Гроссмана» свидетельствует, что перед войной Гроссман влюбился в жену литератора Бориса Губера, и она вместе с детьми перебралась к нему. Когда Губера арестовали, вскоре взяли и Ольгу Михайловну. Тогда Гроссман написал Ежову письмо, в котором указал, что Ольга Михайловна - его жена, а не Губера, и потому не подлежит аресту. Казалось бы, это само собой разумеется, но в 1937 году только очень храбрый человек осмелился бы написать такое письмо главному палачу государства. И, к счастью, письмо подействовало: просидев около полугода, Ольга Михайловна была выпущена на волю. Это, как говорится, к слову.

А вот Евгения Соломоновна Ежова с весны 1938-го начала без видимых причин прихварывать. Исчезла ее жизнерадостность, она перестала появляться на кремлевских застольях. Погас манящий огонек ее литературного салона. В мае она уволилась из редакции журнала «СССР на стройке», где была заместителем редактора, и впала в болезненную депрессию. В конце октября Ежов поместил ее в подмосковный санаторий имени Воровского. На ноги была поставлена вся медицинская Москва. Лучшие врачи дежурили у постели больной. Но, не пробыв в санатории и месяца, Евгения Соломоновна скончалась. И - потрясающе! - в акте вскрытия указано: «Причина смерти - отравление люминалом». А где же врачи, медсестры, сиделки? Что произошло - самоубийство или убийство? Некому ответить: кто посмел бы копаться в семейных делах «кровавого карлика»?

Больше всех горевала о смерти Евгении Соломоновны маленькая Наташа - приемная дочь Ежовых. Своих детей у него ни от первого, ни от второго брака не было. В 1935-м Ежовы удочерили трехлетнюю девочку, взятую в одном из детских домов. Прожила она у них всего четыре года. После смерти Евгении за ней ходила няня, а когда арестовали Ежова, Наташу снова отправили в детский дом, в Пензу. В ее документы внесли поправку: Наталия Николаевна Ежова стала Наталией Ивановной Хаютиной. В Пензе она училась в ПТУ, работала на часовом заводе, потом окончила музыкальную школу по классу аккордеона и уехала в Магаданскую область - учить музыке детей и взрослых. Она и сейчас, кажется, живет на Дальнем Востоке.

Маленькая Наташа Хаютина, счастливая приемная дочь

Бабеля арестовали, когда Ежов уже находился под следствием. Ясно, что оперативный материал, предшествующий его аресту, был подготовлен с ведома не только Ежова, но и самого Сталина: уж слишком заметной фигурой был Бабель. В приговоре записано: «Будучи организационно связанным по антисоветской деятельности с женой врага народа Ежовой-Гладун-Хаютиной-Файгенберг, последней Бабель был вовлечен в антисоветскую деятельность, разделяя цели и задачи этой антисоветской организации, в том числе и террористические акты… в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства». Бабеля расстреляли 27 января 1940 года (по другим данным - 17 марта 1941-го).

Ежов был арестован 10 апреля 1939 года и сразу препровожден в Сухановскую тюрьму - пыточный филиал известной Лефортовской. О ходе и методах следствия по его делу пока никаких материалов не появилось, но известно, что в его досье подшита странная записка Евгении, которую он хранил со времени смерти: «Колюшенька! Очень тебя прошу, настаиваю проверить всю мою жизнь, всю меня… Я не могу примириться с мыслью о том, что меня подозревают в двурушничестве, в каких-то не содеянных преступлениях».

Ее начали подозревать в предосудительных связях, когда Ежов еще был у власти. Скорее всего, это люди Сталина, готовя компромат на Ежова, разрабатывали версию выхода на его жену, связанную знакомством со множеством людей, уже расстрелянных по сфабрикованным материалам. Вот откуда депрессия и эта паническая записка. Видимо, поняв, что ее не оставят в покое, она приняла решение о самоубийстве...

Дочь наркома Ежова Наталья Хаютина с портретом приемного папы

...Из недавнего сообщения доктора исторических наук Сергея Кулешова: «…При обыске в кабинета Ежова в сейфе обнаружены две сплющенные револьверные пули, завернутые в бумажки с надписями «Каменев», «Зиновьев». Видимо, пули были вынуты из тел расстрелянных»...

2 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Ежова к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение через два дня...

Семен БЕЛЕНЬКИЙ, «Заметки по еврейской истории»

9 марта 2010, 11:01

Погибшая - модная московская красавица Евгения Соломоновна Хаютина, жена всесильного наркома Ежова. Суламифь (так ее звали на самом деле) была хозяйкой светского салона, ежедневно меняла дорогие шубки, обожала играть в фанты и кружить головы мужчинам. Интересно, что Ежову вменили, среди прочего, и убийство жены. Он будто бы в ходе следствия признал, что передал ей в подмосковный санаторий статуэтку гнома(!) с таблетками люминала внутри, и она эти таблетки в лошадиной дозе употребила. Было это за пару недель до его ареста. Потом, уже на суде, он от этих показаний отказался, зато признал, что был гомосексуалистом, которого совратили еще в детстве. "Часто заезжал к одному из приятелей на квартиру с девочкой и там ночевал. И еще: во время попойки на своей квартире вступил в интимную связь с женой одного из подчиненных. А потом и с ним самим". Ежов Сохранился и удивительный рапорт НКВД про подслушку номера М.Шолохова в гостинице "Националь", и там, в этом номере, была зафиксирована "интимная связь" классика с Евгенией Соломоновной Ежовой: http://amalgin.livejournal.com/276021.html. Чем дальше в лес - тем больше дров. В день, когда писался этот рапорт, - 12 декабря 1938 г. (Евгения Соломоновна уже была мертва) - был арестован писатель Михаил Кольцов. А через полгода - Исаак Бабель. Оба они были любовниками Евгении Соломоновны. И есть мнение, что арестованный Ежов нарочно топил их в своих показаниях, мстя им за эти романы с его женой. А вот родной брат Кольцова - художник Борис Ефимов - создал знаменитый плакат "Ежовые рукавицы", где нарком берёт в ежовые рукавицы многоголовую змею, символизирующую троцкистов и бухаринцев. Поэт Джамбул якобы сочинил целую "Поэму о Ежове" (на самом деле ее сочинил "переводчик" Марк Тарловский) , и вообще Ежов еще при жизни стал героем многочисленных художественных произведений. Горький назвал его "чудесным несгибаемым большевиком". Даже город назвали его именем (позже переименован в Черкесск). Из тюрьмы Ежов передал записку своему преемнику Берии: «Лаврентий! Несмотря на всю суровость выводов, которых я заслужил и воспринимаю по партийному долгу, заверяю тебя по совести в том, что преданным партии, т. Сталину остаюсь до конца. ТВОЙ Ежов». Самому Сталину он написал такую записку: "Тов. Сталин! Очень прошу Вас, поговорите со мной одну минуту. Дайте мне эту возможность." Нечего и говорить, Сталин ему такой возможности не предоставил, зато Берия лично и с большим удовольствием его допрашивал. Очевидец расстрела Ежова в 1940 году сообщает: «И теперь в полусонном, а точнее - полуобморочном, состоянии Ежов брел в сторону того особого помещения, где приводилась в исполнение сталинская „первая категория“ (расстрел). …Ему велели все снять. Он сначала не понял. Затем побледнел. Пробомотал что-то вроде: „А как же…“. …Он торопливо стянул с себя гимнастерку… для этого ему пришлось вынуть из карманов брюк руки, и его наркомовские галифе - без ремня и пуговиц - свалились… Когда один из следователей замахнулся на него, чтобы ударить, он жалобно попросил: „Не надо!“ Тогда многие вспомнили, как он истязал в их кабинетах подследственных, особенно сатанея при виде могучих рослых мужчин (рост Ежова был 151 см). Тут не удержался конвоир - врезал прикладом. Ежов рухнул… От его крика все будто с цепи сорвались. Он не устоял, а когда поднялся, изо рта у него текла струйка крови. И он уже мало напоминал живое существо». Его образование - 1 (один!) класс начальной школы. В 1937-1938 годах - Ежов сумел возродить по сути средневековую инквизицию, установив своеобразный мировой рекорд - четыре его приказа только за два или три месяца уничтожили полтора миллиона душ (по другим данным, 700.000, но тоже немало). Но, опять но. Писатель Юрий Домбровский вспоминал, что в Семипалатинске "не было ни одного, кто сказал бы о Ежове плохо. Это был отзывчивый, мягкий человек... Это – общий отзыв. Так неужели все лгали? Ведь разговаривали мы уже после падения “кровавого карлика”." А. М. Бухарина в своих мемуарах тоже писала, что в лагере встречала людей, которые говорили о Ежове как о человеке, который “отзывался на любую малозначительную просьбу, всегда чем мог помогал”. Что это? С какой стати? И вообще еще до назначения главой НКВД, Ежов был богемным человеком, близко дружил с кинорежиссерами Эйзенштейном, Александровым, лично был знаком с половиной Союза писателей. К нему бегали решать проблемы представители творческой интеллигенции, и он помогал! Любимое занятие Ежова, когда придет кто-то из знаменитостей - он начинал петь народные песни, причем очевидцы уверяют, что у него был замечательный тенор. Вообще Ежова из провинции вытащил в Москву большевик Москвин. Ежов часто бывал в семье Москвина. Жена хозяина, Софья Александровна, опекала его, подкладывала лучшие куски: "Вы такой маленький, прямо воробушек, вам надо больше кушать". Добрая женщина не думала, что ранит гостя в самое сердце. Позже, когда Москвин уже был расстрелян, Ежову пришлось решать судьбу его супруги. Ежов велел записать в протокол, что Софья Александровна пыталась отравить его. И ее расстреляли. В своём рабочем столе в качестве сувениров Ежов хранил пули, которыми были расстреляны Зиновьев, Каменев и другие. Эти пули были изъяты в ходе обыска и приобщены к делу. А вот у Ягоды во время обыска нашли "резиновый искусственный половой член - 1" и 3904 порнографических открытки: http://amalgin.livejournal.com/276259.htmlhttp:/ Какие молодцы, наши руководители карательных органов, просто нет слов. Настоящий авантюрный роман. Генрих Ягода дал подробные показания, как в последний год перед своим арестом пытался Ежова отравить, - по его поручению ежовский кабинет несколько раз обрабатывали ртутью. Заставили подписать? Может быть, но уж очень колоритны протоколы допроса Ягоды - так и просятся на страницы художественного произведения. Например, как Ягода одного за другим вербовал врачей сына Горького - Максима - с единственной целью: залечить того до смерти, чтобы иметь возможность свободно заниматься с любовью с женой Максима Натальей. Потом по инерции и самого Горького отправил на тот свет тем же способом. Возвращаясь к Евгении Соломоновне. Ежову докладывали, что когда к его жене приходит Бабель, та зашторивает окна. Он устраивал дикие сцены ревности, карлик ломал мебель и бил посуду. Отправляясь в тот санаторий, откуда она уже не вышла, она написала ему записку: “Колюшенька! Очень прошу тебя, настаиваю проверить всю мою жизнь. Я не могу примириться с мыслью о том, что меня подозревают в двурушничестве, каких-то несодеянных преступлениях” (есть в уголовном деле). На допросах Бабель подтвердил, что состоял с ней в интимной связи начиная с 1927 года - они сблизились в Берлине, когда она еще не была знакома с Ежовым. Сразу после свадьбы Женюша потребовала у аскетичного Ежова взять казенную дачу, где незамедлительно развела павлинов. И если жена Ягоды - Ида Леонидовна Авербах - дослужилась до должности зампрокурора г.Москвы, то Евгения Соломоновна потребовала мужа сделать ее главным редактором. Все равно чего. Ей подобрали журнал "СССР на стройке". Юлиан Семенов вообще написал что-то фантастическое в романе "Отчаяние": "... Глядя тогда на него, Берия испытывал ужас, ибо он-то уже знал одну из причин предстоящего устранения Ежова: Сталин был увлечен его женой -- рыжеволосой, сероглазой Суламифью, но с вполне русским именем Женя. Она отвергла притязания Сталина бесстрашно и с достоинством, хотя Ежова не любила, домой приезжала поздно ночью, проводя все дни в редакции журнала, созданного еще Горьким; он ее к себе и пригласил. Сталин повел себя с ней круче -- в отместку Женя стала ежедневно встречаться с Валерием Чкаловым; он словно магнит притягивал окружающих; дружили они открыто, на людях появлялись вместе. Чкалов Через неделю после того, как это дошло до Сталина, знаменитый летчик разбился при загадочных обстоятельствах. Женя не дрогнула: проводила все время вместе с Исааком Бабелем; он тоже работал в редакции; арестовали Бабеля. Сталин позвонил к ней и произнес лишь одно слово: "Ну?" Женя бросила трубку. Вскоре был арестован Михаил Кольцов, наставник, затем шлепнули Ежова..." (Ю.Семенов. "Отчаяние". М., 1990). Кольцов В заключительном слове на суде Ежов сказал: "Прошу одно: расстреляйте меня спокойно, без мучений. Разыщите мою мать и, если она жива, обеспечьте ее старость. И воспитайте мою дочь". Останки Ежова были брошены в ту же общую могилу в Донском монастыре, куда, по всей видимости, сбросили и любовников его жены - Бабеля и Кольцова, расстрелянных на Лубянке. Удивительно, что на кладбище Донского монастыря похоронена и "Женюша". Только ее могила не безымянная. На камне написано не "Ежова", а: "Евгения Соломоновна Хаютина". Официальная версия ее смерти - самоубийство.

Просмотров